Впрочем, на то, что в рассказе Кипренского подразумевалась именно эта картина, не указывает никакое документальное свидетельство – например, упоминание названия или хотя бы приблизительное описание сюжета[266]
. Однако же вспомним о стихотворении-экфрасисе Микеле Чотти, о котором говорилось в главе I: внимание исследователей уже привлекал тот факт, что год его публикации предшествует году завершения работы над картиной (IV: 684): считается, что работа над «Анакреоновой гробницей» была закончена летом 1821-го, поскольку в сентябре картина экспонировалась на персональной выставке Кипренского в его квартире на Виа Сант-Исидоро и затем была отправлена в Париж. Теперь мы можем предложить допустимое объяснение этого кажущегося несоответствия: в действительности «Анакреонова гробница» могла быть практически закончена в течение 1820 года, но Кипренский делал вид, что еще работает над ней (или вносит в нее некоторые изменения) для того, чтобы использовать это как предлог – или ввести в заблуждение друзей и коллег[267]. Это предположение хорошо соотносится с одной обмолвкой В. А. Глинки в письме к С. И. Гальбергу из Парижа от мая 1821 года[268]: «Я боюсь, чтоб не заставила егоДалее события развивались следующим образом: 15 декабря вице-герент снова направил Консальви запрос относительно Мариуччи. 31 декабря, в ответ на недвусмысленно высказанное требование статс-секретаря (впрочем, соответствующий документ в подшивке отсутствует) о необходимости расследования, вице-герент сообщил: