Охота на охотника

В первую очередь – он перепрыгнул подмороженную яму поперек тротуара, так и ждущую, чтобы кто-то в нее оступился, ломая ноги – да, первым делом надо переехать наконец в какое-нибудь нормальное место. Нет, шикарные апартаменты в пентхаусе пока что не светят. Пока что – ключевое слово. Он ухмыльнулся. Но хотя бы чтоб в подъезде не кошками воняло и не бомжами, а приятными шампунями – или чем там уборщицы пользуются. И район чтоб приличный был. Тротуары чтоб ровненькие, регулярно ремонтируемые, а не ямы на каждом шагу, как тут. Фонари чтоб на улице и во дворах горели. А не как вокруг его нынешней берлоги: какую дорогу не выберешь, везде одно и то же – из каждого темного угла может вдруг вывалиться компания пьяных гопников. Может – не обязательно означает, что гопники в самом деле встретятся, да и договориться с ними обычно можно. Но очень уж достает это непрерывное опасение влететь в разборку. Некомфортно это – ходить, все время оглядываясь на темные углы. А темных углов тут… да практически все. Впрочем, теперь можно будет не только в район поприличнее переехать, но и на такси прямо к подъезду подкатывать. Личную машину он покупать пока не станет: гараж ей нужен, техосмотры всякие, ремонты и прочий геморрой. То ли дело наемный экипаж. Собственно, не так уж это и дорого, но сейчас денег на такси реально жалко было. Да еще не всякий извозчик в эти курмыши поедет…

Черт! Тут и задумываться особо нельзя. Вот отвлекся и сразу споткнулся. Да еще по голове что-то скользнуло, как будто ветка сверху свалилась. Ветка – толщиной в его ногу – давно уже трещала, а господа озеленители – или кто там должен следить за состоянием всяческих, как их там, насаждений – в эти края, разумеется, не добирались. Вадик эту ветку давно заметил, старался обходить по краю тротуара, только сейчас забыл. Вообще-то хорошо, что он оступился – ветка здоровенная, могла бы и убить, а так разве что шишка на затылке будет. Повезло. Да, линять надо из этой глухомани. Как только…

Додумать он не успел – на многострадальный затылок обрушился еще один удар.

* * *

– Да ладно, ладно! – сладко потянувшись, Майка нырнула под одеяло, заворочалась там, завозилась, устраивая гнездышко поуютнее. – Пойду я в эту вашу школу! И завтра пойду, и послезавтра, и больше не буду забастовки устраивать. Арин, ну не сердись!

– Сперва фокусы выкидываешь, а после – не сердись? – Арина изобразила суровость, хотя ситуация ее больше смешила, чем сердила: в конце концов, Майку понять можно: у ребенка не так много возможностей, чтобы добиться от взрослых желаемого. Причем пользоваться самыми традиционными – слезами и рыданиями – девчонка уже сейчас полагала ниже своего достоинства.

– Ну, Ари-ин! – донеслось из-под одеяла. – Я ж не взаправду такое говорю, а чтоб…

Арина, конечно, догадалась:

– Устроила цирк, чтоб я домой явилась, так получается? Шантажистка малолетняя! – но сердилась она тоже «не взаправду», конечно же. И Майке о том, разумеется, было отлично известно. Получалось что-то вроде игры: я знаю, что ты знаешь, что я знаю… но вслух мы об этом друг другу не скажем! Потому что правила такие.

– Ну а чего? – засопела Майка, продолжая все ту же «игру». – Ты теперь так редко бываешь… Ой, – она столбиком села в постели. – У тебя любовь, да? Наконец-то! Ты мне его покажешь, ладно? Не бойся, я ничего такого не скажу, – тараторила она, распахнув огромные свои глазищи, ни в одном из которых не было ни намека на сон, – даже если он мне не понравится. Это ж тебе за него замуж выходить… Только пусть он будет не такой придурок, как Виталик.

Бывший Аринин муж Майке категорически не нравился, и теперь Арина иногда думала, что племянница – это тот мальчик, который первым закричал: «Король голый!» Надо было прислушаться. Но кто ж станет прислушиваться к мнению трехлетнего ребенка? Ну да то дела прошлые. А сейчас… Стремительность Майкиных рассуждений не впервые заставляла Арину, как это нынче говорят, офонаревать. Но «замуж» – это да, это было сильно. Самой Арине и тени мысли о подобном развитии событий еще в голову не приходило. Странно, правда? А может, и не странно… Так все безмятежно хорошо, что попытка что-то поменять непременно сделает хуже… Но Майка-то, Майка какова…

– Не выдумывай, – строго приказала она и улыбнулась, вздохнув. – Работы много. Понимаешь, ребенок?

– Расскажи, – потребовал «ребенок».

– Май, ну ты чего, вчера родилась, что ли?

– Да ладно, ладно, – привычно вздохнула та, опять ныряя под одеяло. – Тайна следствия и все такое. Но я же никому! Я могу быть твоим Ватсоном…

Делить книги на «детские» и «не детские» у них в семье было как-то не принято. Апулея с Бокаччо на виду, конечно, не держали, но в остальном полагали, что проблема этого самого «деления» сильно раздута. Что за беда, в самом-то деле? Покажется ребенку скучно – ребенок и читать не станет, а покажется непонятно – значит, надо объяснить, и желательно более-менее честно. Трудно, но кто сказал, что растить нового человека должно быть легко?