Охота на охотника

Церковный староста, осужденный за убийство своего священника, даже на суде продолжал настаивать на своей невиновности, утверждая, что про растрату церковных фондов его кто-то оговорил, и отец Серафим сам предложил встретиться и поговорить – да, это действительно было как раз незадолго до его смерти. Но, уверял староста, оправданиям его батюшка поверил, расстались они вполне мирно, батюшка ему потом даже смс-ку прислал с дополнительными извинениями. Ферапонт получил ее, уже довольно далеко отъехав от автостоянки, где с батюшкой беседовал – и где того в итоге убили. И в момент убийства он находился совсем в другом месте. Но, поскольку в телефоне старосты Ферапонта никакой такой смс-ки не обнаружилось, прочим его оправданиям тоже никто не поверил. Только письмо, которое Ферапонт, прислал из колонии Шубину, письмо, с которого старый опер, вероятно, и начал свое безумное расследование – письмо кричало все о том же: я не убивал батюшку, перед смертью клянусь, очистите мое имя! И Арина – она улыбнулась, вспоминая – сумела добиться информации от техников телефонного оператора. Оказывается, и смс-ка, на которую ссылался староста, существовала, и телефон в момент убийства находился в районе сотовой вышки километрах в десяти от места преступления. Это еще не было неоспоримым свидетельством невиновности – телефон и его владелец вполне могут находиться в разных местах – но все же вызывало серьезные сомнения в приговоре.

Подобная же нестыковка обнаружилась и в деле антиквара, погибшего от укола отравленным кинжалом – прямо как в романе Агаты Кристи. Сын погибшего утверждал, что кинжал принес на экспертизу «такой невзрачный дядечка». Но, поскольку следствие не обнаружило и тени таинственного посетителя, зато обнаружило вполне ощутимый материальный конфликт, случившийся между отцом и сыном – сына. разумеется, осудили. Разглядывая фототаблицы с места преступления, Арина обратила внимание на то, что Шубин для своего «следствия» выбрал лишь одну из них – ту, на которой четко выделялся свежезаправленный кулер. И сумела отыскать не только фирму-поставщика, но и доставившего баллон курьера. Который – о чудо! – вспомнил, что видел того самого «невзрачного дядечку». Описать визитера он, разумеется, не смог, но сомнения в правомерности приговора опять возникали.

Чем глубже Арина закапывалась в «список Шубина», тем больше возникало таких сомнений.

Взять хотя бы убийство на охоте: один из совладельцев крупной фирмы случайно (обвинение, кстати, настаивало, что не случайно) застрелил другого. Обвиняемый вел себя не слишком разумно: сперва утверждал, что вообще не стрелял, затем согласился, что стрелял, но – в другую сторону, вроде кабан оттуда пошел. Этот «кабан» кардинально противоречил показаниям егеря, по словам которого кабанов в тот момент еще и близко к «номерам», где стояли охотники, не было. Результаты же баллистической экспертизы были и вовсе однозначны: пуля, убившая господина Семченко, вылетела из карабина его партнера, господина Любавина. Стараниями защиты Любавин получил срок как за «причинение смерти по неосторожности» и на свободу вышел всего через два года. С Ариной, однако, разговаривать отказался наотрез и вообще вел себя столь же агрессивно, как и на суде. Но она уже закусила удила. Егерь из лесничества, где проходила злополучная охота, помог отыскать в стволе одной из обильно произраставших на участке берез «подходящую» пулю. Черт с ним, усмехалась Арина про себя, с господином Любавиным, обиженным на весь мир: посадили ни за что, фирму, воспользовавшись случаем, прибрали к рукам конкуренты, и вообще все вокруг один сплошной мрак и беспредел. Пусть себе обижается. А она отнесет найденную пульку лучшему в мире баллистику Арсену Федотовичу, пусть сравнит с контрольной, а заодно и со смертельной. И если скажет, что «березовая» пуля вылетела из любавинского карабина, – явно встанет вопрос о пересмотре дела.

В конце концов, в деле об убийстве бизнесмена Федяйкина ей это удалось же! Вдова, якобы сбросившая пожилого мужа с балкона, теперь оправдана! Ну да, дело, отправленное на доследование, Пахомов с самой что ни на есть ехидной усмешкой вручил именно Арине, но, может, это и к лучшему. Теперь-то у нее есть официальное право изучать «шубинские» дела.