Охота на пиранью

Крест направился к гаражу, светя себе фонариком. Без труда распахнул хорошо смазанные двери, посветил внутрь и горделиво осведомился:

— Устраивает тачка?

Там стоял огромный, массивный «мерседес», изящный, как японская нэцкэ, посверкивавший лаком.

— Если не нравится, уж и не знаю, чем угодить… — оскалился Крест.

Глава восьмая Бегство как точная наука

Остановив почти бесшумное комфортабельное чудо у соседнего дома, Крест спокойно вставил новую обойму, передернул затвор:

— Ну вот, самое интересное пошло. Если брательнички чего задумали, на хате нас и встретят… Сиди, Надия, а мы глянем…

Они выбрались в прохладную ночь, двинулись к дому, на цыпочках поднялись по лестнице. Постояли у двери — полная тишина.

Крест вставил ключ в замок, бесшумно повернул его двумя пальцами — Мазур стоял боком, подняв пистолет, готовый прикрыть, — одним пальцем толкнул дверь, и она тихо открылась на хорошо смазанных петлях. В прихожей горит свет, полная тишина. По всей квартире горит свет, видно, что в двух ближних комнатах никого нет.

— Порядок, — облегченно вздохнул Крест, прошел в кухню и выключил свет. — Чего-то они в дальней… — замолчал, прислушался и покосился на Мазура с весьма странным выражением лица. — Ну, обормоты… Караульщики, называется…

Мазур направился в дальнюю комнату, еще ничего толком не понимая, но волчьим чутьем осознав недобрую странность происходящего.

Остановился на пороге. Под потолком горела яркая лампочка без абажура, и Мазур увидел на незастеленном диване два слившихся обнаженных тела.

Ольга знакомо закинула голову, вжимаясь затылком в сплетенные пальцы, закрыла глаза, рот в полуулыбке-полугримасе отрешенного наслаждения, голова дергается в такт толчкам мускулистого мужского тела, ноги оплели бедра Карабаса, приподнявшегося над ней на локтях, победно оскалившегося, с кривой ухмылкой смотревшего ей в лицо и выдыхавшего с каждым толчком:

— Ну, хорошо тебе? Хорошо, шлюшка?

Мазуру показалось, что ноги приросли к земле еще и оттого, что она не кричала, не рвалась, что взгляд, как нерассуждающий фотоаппарат, зафиксировал на стуле аккуратно повешенное платье… Невыносимо медленно опускал руку к карману, а в уши колокольным звоном били хриплые выдохи:

— Хорошо? Все одинаковые, как блудень загонишь… Ну, еще раз кончать будешь? Ты кто, ну-ка?

И знакомо задохнувшийся страстью голос Ольги:

— Я твоя шлюха… Глубже… О, какой ты…

За спиной с непонятной интонацией вздохнул Крест. Мазур наконец вырвал из кармана пистолет, рыкнув что-то неразборчивое, и двое на диване наконец его увидели.

Карабас слетел с дивана, словно отброшенный невидимым, неслышным взрывом, его достоинство моментально увяло и съежилось. Выставил руку вперед, словно рассчитывал ладонью защититься от пули, вжимаясь в угол, заорал:

— Не надо! Убери! Сама дала! Я ей шутку с намеком, без капли мата, а она безо всяких давай плавки снимать…

Пожалуй, Мазур и выстрелил бы, будь Карабас одетым. Но на совершенно голого как-то не поднялась рука, а в следующий миг Крест ловко ударил его по руке, снизу, по косточке, и пальцы сами собой разжались, ТТ выпал.

Ольга спокойно встала, с блуждающей на лице улыбкой подошла к стулу, накинула платье на голое тело и направилась прочь из комнаты, мимоходом бросив Мазуру со спокойным лицом:

— Оставь ты его в покое, он правду говорит…

Слышно было, как хлопнула дверь крохотной ванной, зашумела газовая колонка. Мазур стоял посреди комнаты, как оплеванный. Карабас робко сделал шаг к одежде на стуле, видя, что его не трогают, схватил трусы, принялся напяливать.

— Это бывает, — спокойно сказал Крест Мазуру. — Бабы временами взбрыкивают. Пренебреги. Морду ей бить некогда и сопли распускать тоже. Давай живенько пальчики затирать… И ты тоже шевелись, стебарь-перехватчик, тряпку в зубы — и пошел…

В дверях появилась Надя, цепким взглядом окинула комнату.

— Что у вас тут?

— Машину заперла? — спросил Крест.

— Конечно. Что тут такое?

— Да ерунда. Ацетон неси.

Она вышла, оглядываясь и с сомнением покачивая головой. Одевшийся Карабас, сторонясь Мазура, шмыгнул в дверь.

— Полковник, кончай шлагбаум изображать, — сказал Крест хмуро и деловито. — Говорю, некогда… Все равно этот друг не жилец, так что не бери в голову… — Он взял у вошедшей Нади бутылку, сунул Мазуру остро пахнущую тряпку. — Шевелись, протри тут все на совесть, для себя стараешься… — Отлил ацетона в первый попавшийся стакан, поставил на пол и вышел.

Мазур, оглядевшись, механически принялся протирать все поверхности, где только могли остаться отпечатки пальцев, он трудился, как робот, больше всего боясь, что начнет думать, но в голове царила совершеннейшая пустота.

Вошла Ольга, подкрашенная, пахнущая мылом и духами, высоко подняв подол, надела трусики, уселась на диван и принялась натягивать колготки. Мазур трудился, не глядя на нее. Она в конце концов не выдержала, подошла вплотную, гордо вскинув голову, усмехаясь, посмотрела ему в лицо:

— Ну вмажь.

— Пошла ты… — процедил он.