Охота на рэкетиров

В результате столь опрометчивого заявления на Протасова надели наручники, после чего ему крепко досталось прямо в помещении поста. Время было ранее, машин на дороге не было. Через час за Протасовым прибыл «бобик». В «бобике», увезшем Валерия в райотдел, ему досталось вторично. Он отвечал, как только мог, и в райотделе его ожидал «теплый» прием. К обеду Протасов чувствовал себя боксером, выдержавшим все двенадцать раундов против Майкла Тайсона. Или его тренировочной «грушей».

Примерно в пятнадцать ноль ноль его, с заведенными за спину и скованными «браслетами» руками, повесили на стальной лом. Точнее, лом вставили под мышки Протасову, а затем, врезав под оба колена, повалили ничком между двумя письменными столами. Протасов повис на импровизированной дыбе, будто запорожский казак, угодивший в плен к туркам. Четверо милиционеров от души пинали Протасова сапогами. Протасов ругался, на чем свет стоит. К четырем пополудни побои начали перемежаться вопросами. Очевидно, мучители связались со своим невидимым начальством и получили новые вводные.

— С кем ты на КП разговаривал, скотина?!

— Кто твои попутчики в желтом «Мерседесе»? Отвечай, мразь!

И дальше, все в том же духе.

Вместо ответа Протасов замысловато ругался, а милиционеры лупили его с новой силой. В пять вечера Протасов сдался, выложив палачам имена своих товарищей и цель поездки в Крым. Силы у него кончались, но милиционеры и не думали останавливаться. Дело приняло совсем дурной оборот. Выкрикиваемые Протасовым имена Правилова и Ледового на милиционеров действия не возымели. Киев был далеко, тяжелые сапоги с рифлеными подошвами — совсем рядом. Тело оказалось слабым и уязвимым.

Протасов висел, как груша, готовясь к самому худшему. Выхода видно не было.

«Вот, блин, и прокатился в Крым, в натуре…»

И тут ему на ум неожиданно пришла идея, сразу показавшаяся спасительной. Он вспомнил Вовчика Волыну, — своего лучшего армейского корефана.

* * *

В первой половине восьмидесятых кандидат в мастера спорта по боксу Валерий Протасов, девятнадцати лет отроду, учился себе на втором курсе Киевского института физкультуры, боксировал за клуб «Сокол-Киев» и грезил о сборной Советского Союза. В те далекие времена денег у Протасова было — кот наплакал. Ни машины, ни жилья своего он не имел, зато мечты о выступлениях рядом на одном ринге с Рыбаковым, Конакбаевым, Савченко и Ягубкиным[35] приятно согревали душу. Вполне возможно, что одно к другому и сложилось бы, попал бы Протасов в сборную, если бы кому-то из кремлевских мудрецов не пришло на ум, что Советская Армия просто неприлично мала. Пяти миллионов солдат и офицеров для защиты бесценных завоеваний социализма — унизительно мало. Рождаемость в стране уже тогда падала, пушечного мяса не хватало, и для устрашения супостатов было решено укрепить армию студентами. Больше, очевидно, было некем. С отсрочкой от призыва в армию в большинстве учебных заведений без проволочек покончили, и очень скоро толпы бывших студентов наводнили призывные пункты, казармы и боевые позиции. Согласно принятым в Союзе правилам, призванного в армию солдата следовало зафутболить куда подальше от родного крова. Протасов залетел в далекий Казахстан. Он и не очень удивлялся. Украинцы служили в Азии, азиаты — в Прибалтике, прибалты — на Кавказе, кавказцы — в Заполярье — и так дальше. Страна была велика, выбор у военкоматов — огромен. Только завидовать оставалось. Мимо вожделенной спортивной роты Протасов пролетел, — хватило туда желающих среди сынков средней руки начальства, ненароком загудевших в армию. Он очутился на ракетном полигоне в районе озера Зайсан. Случилось так, что среди солдат ракетной бригады, в которую занесло Протасова, доминировали армяне. Армянское землячество «держало» часть в ежовых рукавицах. Представителям всех прочих народностей единого и неделимого, под армянским гнетом жилось примерно так же, как древнерусским княжествам под игом Золотой орды. В общем, не особенно сладко. Армейские будни оказались исключительно суровыми. Днем солдаты страдали от муштры и тяжелых хозяйственных работ, ночи проводили в караулах и нарядах. Салагам умышленно не давали высыпаться. Редкая ночь обходилась без тревоги, а в перерывах всегда оставался шанс отправиться чистить туалеты собственной зубной щеткой. Да и драки следовали одна за другой.