Охота на Риту

Я проследила за взглядом соседки.

Рассекая толпу как ледокол, к нам приближался высокий, просто очень высокий парень в фиолетовой мантии с оранжевой оторочкой — такого цвета формы я ещё ни на ком здесь не видела. На зачёсанных на лоб каштановых волосах в лучах полуденного солнца блестели гогглы — стало быть, факультет адепта находился не на главном острове, а на каком-то из близлежащих.

Парень улыбался мне словно старой знакомой, а когда перехватил мой взгляд, замахал руками как мельница.

Шхера хмыкнула.

— Держись, милая, — почти пропела она, улыбаясь ещё шире. — Наверняка он уже в курсе новой участницы Турнира!

— Да кто он-то? — нервно спросила я.

Ответить Шхера не успела.

Глава 17

Высоченный адепт в фиолетовой мантии с оранжевой оторочкой приблизился и церемонно поклонился, взмахнув длинными руками. Полы его мантии взметнулись, придавая дылде сходство с визуасским богомолом. Шхера фыркнула и закатила глаза, в которых водили хороводы крошечные серебристые чертята.

Поздоровавшись со Шхерой, адепт повернулся ко мне.

— Разрешите представиться, госпожа! — Он снова поклонился, не сводя с меня взгляда, собирался «припасть к руке», но я предупредительно спрятала её за спину. — Ай-Син Прожектус, Фортуномантия, пятый курс!

— Фортуно… что? — я обернулась на Шхеру, полагая, что ослышалась. Это что, какой-то розыгрыш?

— Фортуномантия, ага, — подтвердила соседка, криво усмехнувшись, и высокий адепт широко улыбнулся. Зубы у него были крупные и очень белые.

— Туда дракон отправляет тех, у кого Пси-Дар присутствует, а вот куда его применить — непонятно, — фыркнула Шхера.

Я посмотрела на парня с интересом.

Он был таким высоким, что, стоя рядом, невольно приходилось задирать голову. В общем, ростом хорошо так за два метра. Глаза зелёные, скулы — острые, модно зачёсанные на лоб рваные пряди — каштановые. Виски выбриты, на отросшем ёжике — ещё больше выбритые модные дорожки и выкрашенные фиолетовым полосы. В ушах — серьги-гвоздики, причём проколоты не только мочки, но и верхние части раковин. Цвет камней «гвоздиков», которых я успела насчитать в каждом ухе не меньше шести: фиолетовый, оранжевый и лазурный.

На ремарку Шхеры Ай-Син улыбнулся ещё шире и парировал:

— На Фортуномантии собраны самые талантливые из нас, ты же знаешь, милая. Самородки.

Соседка снова закатила глаза, из чего я заключила, что спор у них с этим Прожектусом давний.

— Фортуномантия — неофициальная дисциплина, — пояснила она мне.

— Фортуномантия включает самый широкий ряд феноменов управления вероятностью событий! — самодовольно пояснил Ай-Син.

— Но ее крайне трудно исследовать из-за неочевидности воздействия, — хмурясь, добавила Шхера.

— Вот он, твой шанс для досконального исследования! — сообщил Прожектус. Обращался он к Шхере, а смотрел при этом на меня. А потом вдруг одним порывистым движением опустился на одно колено и, простирая ко мне руки, заявил: — А мой заключается в том, что я встретил свою звезду! Свою Музу!

— Что? — я беспомощно оглянулась. — Какую ещё звезду?! А ну, встань, сейчас же!

— Пока вы, госпожа, не согласитесь стать моей Музой — и не подумаю! — с этими словами каштанововолосый одним лёгким прыжком оказался на ногах, как если бы его дёрнули за невидимую нить, привязанную к разноцветной макушке, и, обернувшись к окружившей нас толпе, крикнул: — Господа! Вы все — свидетели! Свидетели чуда! Вот же она, перед нами! Само воплощение Леди Фортуны!

Схватив-таки совершенно растерявшуюся и сбитую с толка меня за руку, сумасшедший адепт на этот раз «прикладываться» не пытался. Вместо этого несколько раз крутанул под своей рукой, как волчок, к тому же волчок, который кружат в ритме какого-то безумного танго, чью мелодию слышал только он один. Я лишь чудом сохранила равновесие!

— Пусти сейчас же! — я вырвалась, но обнаружила, что злиться на этого эпатажного расфуфыренного дылду не могу от слова совсем: Прожектус подкупал своей открытой, немного безумной и очень белозубой улыбкой. Нет, сердиться на него было совершенно невозможно. К тому же когда лицо его оказалось близко, я заметила, что глаза парня искусно подведены серебряной краской — и это почему-то выбило из колеи. К макияжу на адептах Пси — по крайней мере, на сильной её половине — я точно готова не была!

— Так вы согласны, миледи? — Прожектус, хитро прищурившись, вновь собирался припасть в поцелуе к руке, но я опять успела спрятать её за спину.

Со скептической улыбкой он окинул выразительным взглядом мою блузу и брючки и хмыкнул:

— Ну, конечно, согласны. Я ничуть не сомневался.

— Что происходит? — спросила я у Шхеры, потеряв надежду дождаться объяснений от местного чокнутого, но, тьма дери, какого же обаятельного адепта.

— Происходит то, что ты попала, милая, — прошептала соседка на ухо и добавила уже громче: — Ай-Син у нас начинающий дизайнер.

— Подающий огромные надежды начинающий дизайнер! — строго и патетично поправил Прожектус.

У меня немного отлегло от сердца. Макияж и эпатаж это, пожалуй, объясняло.