Охота на сокола.

У Хока, в отличие от зверя, не было острых клыков и когтей — только две руки, которыми он и пытался задушить урхана. Отпустить хватку на его горле, чтобы вытащить нож, Хок боялся. Рядом спала беззащитная Фло, запах чьей крови и привлёк хищника. И от самой мысли, что урхан запросто может броситься на более лёгкую добычу, причинив Цветочку вред, внутри Хока вскипала лютая ярость сродни звериной, заставляющая сражаться с грозным обитателем сельвы на равных — не на жизнь, а на смерть.

От запредельного напряжения на руках и шее Хока вздулись жилы, а лицо заливал солёный пот. Срывая мышцы, он усилил хватку на горле зверя, и тот, чувствуя, что проигрывает бой, зарычал и стал молотить по скафандру лапами, отчаянно пытаясь вогнать в него когти.

Световая вспышка на миг озарила темноту леса, сигналом тревоги отдавшись где-то в затылке у Хока. Хищник, еще секунду назад оказывавший яростное сопротивление, вдруг разом обмяк и с глухим стоном завалился на обессиленного Хока, придавив его к земле всей тяжестью своей туши.

Тяжело дыша, Хок с отключённым для экономии энергии экзоскелетом слабо шевельнулся, пытаясь собраться с собственными силами и скинуть с себя неподъёмную тушу. Но в этот самый момент тело зверя стало интенсивно дёргаться, словно кто-то упорно и безрезультатно пытался сдвинуть его в сторону.

— Слезь с него, животное! Убирайся! Скотина! Тварь! Убью! — послышалось откуда-то сверху, и Хок изумлённо замер, вслушиваясь в яростные вопли Фло, звенящие откровенной истерикой.

Упираясь в тушу, он активировал экзоскелет, мощным толчком сталкивая с себя мёртвого урхана, а затем, убрав шлем-капюшон, устало улыбнулся нависшей над ним девушке, сжимающей в руке свой номерной бластер:

- Тише, Цветочек, ты его уже убила! Все в порядке. Ты чего так разбушевалась?

В огромных, широко распахнутых глазах Фло плескался безотчётный страх, такой всеобъемлющий, что Хок растерянно моргнул, поражённый подобной реакцией девушки.

Губы её тряслись, по щекам катились слёзы, а когда её дрожащие пальцы коснулись груди Хока, скользнули на плечи и стали шарить по всему телу, он вдруг с шокирующей ясностью понял, что происходит.

- Где? — хриплым, словно простуженным голосом просипела она. — Где больно? Скажи…

В голове Хока бухнуло, будто кто в неё ударил. В ушах зашумела кровь, и тело вдруг начало наливаться вязким жаром, словно по венам пустили жидкий огонь.

Резко поднявшись в положение сидя, Хок подхватил Фло, усаживая девушку к себе на колени, и, заключив в ладони её лицо, выдохнул в манящие забвением губы:

- Ты испугалась? За меня? За меня испугалась?..

- Я думала, ты… Он тебя…

Она тихо всхлипнула, и Хок мягко прикусил её подбородок, чуть надавливая, провёл большим пальцем по скуле, очерчивая подушечкой овал её лица и стирая слёзы.

- Фло…

Пьянея от какого-то совершенно нереального кайфа ощущать на своих плечах её ладони, а под своими чувствовать дрожь её тела, Хок потёрся носом о мягкость щеки Цветочка, поймал губами её губы и пропал… Растворился в их безыскусной отзывчивости, теплоте и нежности.

Они усмиряли и подчиняли еще несколько минут назад пробудившегося в мужчине зверя, жаждущего лишь убивать, обращая его ярость в медленно разгорающуюся страсть.

Хок не понимал, что с ним происходили даже не пытался анализировать, почему его так заклинило на Цветочке. Он просто пил её рваные вздохи, будто измученный жаждой странник, торопливо глотая чистоту её эмоций, как волшебный исцеляющий эликсир.

Такая женственная и слабая в его руках… И нет ничего слаще её тихих стонов, пробуждающих в Хоке глубинно-первобытное чувство мужчины-собственника — схватить, держать крепко, защищать и никому не отдавать. Миг работы бессознательного, уже поставившего клеймо принадлежности на каждом участке её кожи — моё!

В паху болезненно потянуло, и, толкаясь бёдрами вперёд, Хок с нажимом провёл ладонями вдоль линии позвоночника девушки, вынуждая её выгнуться навстречу его разгорячённому телу, увеличивая тактильный контакт до того критического максимума, когда разумный контроль начинают подавлять голые инстинкты.

Проложив дорожку поцелуев по покрывающейся мурашками шее девушки, Хок поймал губами ритм бешено бьющейся там жилки и присосался к ней, словно кровосос, дурея от самой мысли, что белизну кожи Цветочка теперь украсит его отметина. И каждый раз, когда он будет смотреть на неё, его снова будет накрывать волной удовольствия от одного воспоминания о возбуждённо дрожащей в его руках женщине.

Выдернув из штанов форменную рубашку Фло, Хок со стоном облегчения добрался до обнажённого девичьего тела, с жадностью первооткрывателя исследуя его плавные изгибы.

Сердце грохотало где-то в горле, отчего голос Хока просел и звучал глухо и низко.

- Цветочек… девочка моя… сладкая, — прошептал он в её губы, приглашая пойти за ним в мир эйфории и грёз, а в ответ получил тихое и кроткое, отрезвившее, словно высыпанное за шиворот ведёрко колотого льда:

- Не надо… Пожалуйста… Прошу.