Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Скорее всего, Анна наблюдала за происходящим, находясь сбоку от арены. Она могла быть в свите Клод во время торжественных банкетов в честь Генриха, которые французская королева устраивала 10 и 17 июня в роскошном павильоне, стены которого были драпированы золотой парчой и украшены гербовым знаком Клод – веревочными узлами (фр. cordelieres). Вполне возможно, однако, что она вместе с другими фрейлинами Клод сопровождала Франциска на приемах, которые в те же дни устраивала в его честь Екатерина¹⁸.

Послы наперебой твердили о том, что французы были одеты куда более элегантно, чем англичане. Екатерина, например, присутствовала на турнире в старомодном и громоздком гейбле (который многие приняли за испанский). Этот головной убор получил свое название из-за заостренного верха и металлических ободков, составлявших жесткий каркас, что делало его похожим на конек двускатной крыши (от англ. gable – двускатная крыша). Придворные дамы и фрейлины Клод, напротив, были одеты по последней моде. Посол Мантуи во Франции отмечал, что француженки всегда «лучше одеты и более красивы» (итал. le francese erano meglio et più belle). Они предпочитали носить изящный арселе, который в Англии стали называть «французский чепец» (french hood). Он представлял собой плотную матерчатую шапочку или чепец, на который надевался металлический каркас в золотой оправе, обтянутый тканью и украшенный драгоценными камнями или вышивкой, при этом лоб оставался открытым, а волосы укладывались на прямой пробор. В Англии этот головной убор встречался нечасто, однако нельзя сказать, что английские дамы не были с ним знакомы. Младшая сестра Генриха Мария продолжала носить арселе, вернувшись из Франции и став герцогиней Саффолк, и даже Екатерина приобрела этот головной убор для своей дочери, когда та была объявлена невестой французского дофина. Таким образом, в корне неверно широко распространенное мнение о том, что именно Анна ввела в английскую моду французский чепец, хотя он, безусловно, остается ее визитной карточкой¹⁹.

25 июня англо-французский саммит подошел к концу. Анна вместе с остальными фрейлинами Клод вернулась в Сен-Жермен-ан-Ле, где через шесть недель Клод родила девочку, получившую имя Мадлен. Тем временем Генрих с Екатериной отправились на новую встречу с Карлом, на этот раз на территории императора. Чтобы придать переговорам более содержательный характер, Карл пригласил Маргариту Австрийскую. Теперь, когда он стал императором Священной Римской империи и королем Испании, он вновь назначил ее штатгальтером Нидерландов²⁰.

10 июля Генрих в сопровождении Уолси, герцога Бекингема, герцога Саффолка и еще около трехсот придворных и приближенных, включая Томаса Болейна, направился в Гравлин, находившийся в двадцати милях от Кале на территории, принадлежавшей Карлу. Они заранее договорились, что Карл встретит их где-то по пути и сопроводит в город. По словам венецианского посла, стороны намеревались провести «политическую беседу» (итал. abochamento). Два дня спустя наступила очередь Генриха принимать Карла в Кале. Блестящие образцы архитектуры, в том числе дворец Стейпл-холл на главной площади и казначейство неподалеку на Хай-стрит, королевские апартаменты с галереей, теннисным кортом и садами короля и королевы были роскошно убраны в ожидании высоких гостей.

Однако не все пошло по плану. К большому огорчению архитектора, сильный ветер сорвал крышу с временного сооружения, где должны были проходить театрализованные постановки и зрелищные развлечения, впрочем, место для банкетов все же нашлось, и Генрих веселился от души. Что касается самих переговоров, то они прошли столь же непродуктивно, что и переговоры с Франциском. Генрих и Карл долгое время беседовали один на один, причем, как отмечают свидетели, «король Англии даже шептал что-то на ухо императору». Потом они «обнялись с чувством, сняв шляпы», и разошлись.

К большому разочарованию Екатерины, Генрих пока не был готов связывать себя политическими обязательствами. Это шло вразрез с планами Карла, который стремился не столько к союзу Англии и Испании, как он декларировал, сколько к тому, чтобы втянуть Генриха в войну против Франции²¹.

Догадывался ли отец Анны о предстоящей войне и мог ли он предупредить дочь о том, что ей, возможно, скоро придется вернуться домой, когда они виделись на Поле золотой парчи? Едва ли. Франциск почувствовал угрозу лишь в конце осени 1520 года, когда узнал, что Карл готовится к так называемой Великой кампании. Император преследовал двойную цель: захватить Милан и вернуть герцогство Бургундское с центром в городе Дижон, которое было в свое время аннексировано Людовиком XI. Укрепление трансграничных связей лежало в основе его стратегии. Он рассуждал так: если Милан и старые бургундские владения будут под его контролем, он сможет легко направить войска из Картахены или Барселоны в Геную, а затем провести их через Ломбардию и Тироль в Германию или через Бургундию в Нидерланды²².