Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Теплилась ли в ее душе робкая надежда на то, что в последнюю минуту приговор не будет приведен в исполнение? Может быть, оглядываясь, она ожидала увидеть гонца? Генрих был в силах пощадить ее – если бы захотел. Ведь он помиловал 400 осужденных после майского бунта в Лондоне в 1517 году[7], во время которого были разграблены и сожжены дома итальянских и других иностранных купцов. Двадцать бунтовщиков отправились на виселицу, остальные, ожидая своей участи, в одних рубахах и с веревками на шеях пали на колени перед Его Величеством в Вестминстер-холле[8]. Их мольбы о помиловании умилостивили Генриха, и он позволил себе проявить сочувствие. Хотя Анна в то время находилась во Франции, она не могла не знать об этом поступке короля. Так же он поступил спустя всего шесть дней после казни Анны – в последнюю минуту пощадил монаха Перетри. Решение о его помиловании уже было принято, однако Генрих устроил спектакль, приказав соблюдать «закон до последнего мгновения». Гонец с указом о помиловании прибыл на место казни, когда палач уже готовился выбить приставную лестницу из-под ног осужденного. Однако если Анна надеялась, что ее бывший возлюбленный освободит ее, она плохо его знала¹⁹.

Анне не нужно было класть голову на плаху, поскольку ее должны были обезглавить не топором, а двуручным французским мечом²⁰. Чтобы казнь прошла гладко, требовался мастер своего дела, который мог отсечь голову одним ударом. В отличие от Франции в Англии во времена Генриха палачи орудовали в основном топором. Поскольку в их практике обезглавливанию и четвертованию обычно предшествовало повешение или потрошение, то они больше поднаторели в этих жестоких наказаниях, а головы рубили неумело, заставляя несчастных жертв мучиться в ожидании окончательного удара. По сути дела, палачи орудовали топором словно мясники, отделяющие с помощью ножа плохо поддающиеся сухожилия.

К счастью, Анна оказалась избавлена от этих ужасов. В качестве прощального акта милосердия по отношению к женщине, которую он когда-то называл «своей возлюбленной», а может быть в качестве язвительного напоминания о ее любви к Франции, Генрих послал в Кале за опытным палачом, который умел обращаться с двуручным французским мечом. Палач обошелся недешево: за свою работу он затребовал 100 золотых экю[9] (свыше 23 000 фунтов в пересчете на современные деньги; см. раздел «Даты, правописание, денежные единицы»²¹).

Пока одна из фрейлин надевала повязку на глаза Анны, та несколько раз произнесла: «Тебе, Господи, я вверяю свою душу. Иисусе, прими мою душу»²². Эти слова были знаком для палача. Раздался свист рассекаемого мечом воздуха, и одним ударом голова была отсечена. Сэр Джон Спелман, один из присутствовавших на казни королевских судей, записал свои впечатления в личном дневнике: «Он выполнил свою работу очень хорошо… когда голова упала на землю, губы и глаза еще двигались». По воспоминаниям французского очевидца, удар был произведен быстрее, чем можно было вымолвить «Отче наш»²³. Ничего не говорится о реакции толпы, кроме общеизвестного мнения, что она умерла «отважно», однако с трудом можно поверить в то, что ни у кого в тот момент не перехватило дыхание. Если кто-то и сомневался в справедливости обвинения, распространяться об этом не следовало. Никто не осмеливался в открытую горевать о казненной королеве, иначе его постигла бы та же участь. Совесть Генриха была чиста: она заплатила, вполне заслуженно, за свои грехи и предательство²⁴.

Одна из фрейлин накрыла отрубленную голову льняной тканью, а другие завернули обезглавленное тело в простыню²⁵. Затем останки отнесли к капелле Святого Петра в оковах, находившейся примерно в семидесяти ярдах[10], в северо-западной части Тауэра. Там с Анны сняли одежду – служащие Тауэра забрали дорогие ткани себе в качестве награды,– и тело было уложено в деревянный ящик из вяза, в котором раньше хранились заготовки для луков, предназначенные для отправки в Ирландию. В суматохе перед казнью забыли или просто не осмелились снять мерки для гроба, и его заменил простой деревянный ящик²⁶.

В полдень гроб был захоронен, траурной церемонии не было, его просто зарыли под полом алтарного помещения рядом с главным алтарем²⁷. Там тело королевы покоилось до 1876 года, когда во время реставрационных работ в Тауэре, которые еще в 1850-х годах были инициированы принцем Альбертом, останки, предположительно принадлежавшие королеве, были эксгумированы. План состоял в том, чтобы идентифицировать погребенные там тела и перезахоронить, установив таблички с именами. Обнаруженные на глубине двух футов[11] кости, как выяснилось, принадлежали женщине среднего роста, умершей в расцвете лет. Лоб и нижняя челюсть были маленькими и пропорциональными. Скелет оказался на удивление миниатюрным, особенно в одном месте – первый шейный позвонок у основания черепа – свидетельство того, что у Анны была «тонкая шея»²⁸.