Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

В арсенале Генриха было еще одно средство: он уповал на Бога, с которым, как ему всегда казалось, у него были особые отношения. На всякий случай он стал посещать по три мессы в день⁶. Однако он допускал, что не все, в том числе и Анна, могут рассчитывать на такую помощь свыше. В письме, написанном им до того, как она заболела, он признается (на французском), что испытывает «тревожное беспокойство» по поводу ее здоровья. Прошла почти неделя с тех пор, как он прибыл в Уолтем, при этом у Анны, как ему докладывали, не наблюдалось никаких симптомов. «Поскольку Вы до сих пор не ощущаете их,– пишет он,– я надеюсь и убежден, что Вас минует сия участь, как, я полагаю, миновала она нас». Говоря «нас», он главным образом подразумевает себя. К тому времени он уже покинул Уолтем и отправился подышать «полезным воздухом» Хансдона, поскольку, как бы между прочим замечает он в письме, «два привратника, два камергера королевских покоев и ваш брат… заболели и в данный момент получают необходимую помощь»⁷.

Джордж Болейн полностью выздоровел, хотя поначалу болезнь протекала тяжело, и благополучно вернулся ко двору. Казалось бы, у его сестры пока не было причин беспокоиться. Возможно, она находила утешение в том, пишет Генрих, что «почти никто из женщин не заболел этой болезнью и никто из наших придворных и мало кто вообще от нее умер». Возможно, король был обеспокоен тем, что его внезапное бегство и вынужденное расставание могли расстроить Анну, хотя, скорее всего, он понимал, что обидел ее, взяв с собой не ее, а Екатерину. Своим письмом он попытался утешить и успокоить ее. Она не должна тревожиться по поводу его отсутствия, «ибо, где бы я ни находился, я все время с вами». Она не должна допускать «дурных мыслей» по поводу его верности: он бы с радостью «избавил» ее от них, если бы только мог «заключить ее в свои объятья». Она должна «набраться мужества и постараться во что бы то ни стало избежать болезни, и я надеюсь, что в скором времени дам Вам повод петь от радости, предвкушая скорое возвращение». Он подписывает письмо H Rex и обрамляет свою подпись буквами французского слова «неизменный» (фр. immuable), что значит «Генрих неизменно верный – постоянный – непоколебимый»⁸.

Едва успели высохнуть чернила, которыми было написано это письмо, как Генрих получает «самое печальное известие, которое только могло прийти»: Анна заболела, а вместе с ней и ее отец. Сообщение было доставлено «внезапно среди ночи», что позволяет говорить о его особой важности, иначе короля вряд ли стали бы будить. О его душевных страданиях свидетельствует следующее письмо, написанное по-французски: «…сокрушаюсь, узнав о… болезни моей возлюбленной, которую ценю превыше всего на свете и для которой желаю здоровья, как для самого себя». Только бы она поправилась, пишет он, изъявляя готовность взять на себя половину ее хвори. Для человека, который за всю свою жизнь не счел возможным навестить или утешить больного, подобные слова – это подвиг самоотречения. Впрочем, он мог позволить себе такой широкий жест, поскольку понимал, что это обещание едва ли выполнимо. При этом он сделал все, что мог – послал к Анне одного из своих лекарей, пусть и не того, к кому предпочитал обращаться сам в первую очередь: «…лекарь, которому я доверяю больше всех остальных, сейчас отсутствует». Генрих выражает надежду на то, что верная помощь и рецепты врача «доставят мне величайшую радость, ибо моя возлюбленная исцелится». С этой целью он посылает к ней своего «второго» лекаря. Если он вылечит ее, король клянется «любить его больше, чем когда-либо». Он подписывает письмо буквами HR, а инициалы Анны AB помещает внутри собственноручно нарисованного сердца⁹.

Любимого лекаря Генриха, отсутствовавшего на момент болезни Анны, звали Джон Чембер (или Чемберс). Он был выпускником Оксфорда и Падуанского университета, а также первым главой Королевского колледжа врачей общей практики. Его отсутствие было недолгим, совсем скоро он уже ужинал с Генрихом в одной из башен замка¹⁰. Тем временем в Хивер отправился доктор Уильям Баттс, уроженец графства Норфолк и ярый сторонник протестантизма. Ранее он успешно лечил герцога Норфолка и принцессу Марию от других болезней, однако ситуация с Анной была рискованной. Тьюк сообщал Уолси о том, что болезнь «развивается стремительно» и есть «угроза жизни». Уединившись в своих комнатах, 23 июня Тьюк составил это донесение на основе сведений, полученных от Хиниджа. От него он также узнал, что болезнь Анны и ее отца вначале протекала тяжело, однако «опасность миновала», и они оба на пути к «полному выздоровлению»¹¹.