Охота на Тени

Стражники поспешно кивнули, точно враз лишились дара речи, и ринулись исполнять поручение. Не прошло и минуты, как один из них с перепуганным видом прибежал назад:

– Владыка… там в коридоре… двое наших… лежат…

– Проверьте каждую комнату и закуток! Найдите их! – В гневе черный монах был так страшен, что стражник едва не лишился чувств. Но все же бросился на подкашивающихся ногах назад в коридор.

Дьякон Швабриил тоже согнулся от страха, словно пытался занять как можно меньше места в пространстве или вовсе исчезнуть, хотя гнев монаха-странника и не был направлен на него. Лигия в своем убежище прижалась к колонне так, будто хотела с ней слиться. Страх перед черным монахом одолел и ее.

Через несколько минут стражники ввели перепуганного пресвитера Антониила.

– Где ведьма? – Монах-странник впился тяжелым пронизывающим взглядом в несчастного старика. – Отвечай!

– Ее здесь нет, – собрав остатки достоинства, ответил пресвитер.

– Очень хорошо, – сказал черный монах. Его тон точно не сулил ничего хорошего. – Значит ты, старик, отвернулся от веры?

– Отец Небесный учит нас милосердию, а не убийству.

– Что ж, тогда смотри, к чему приводит твое милосердие. Связать его!

Стражники мигом оборвали драпировку с ближайшей колонны и примотали пресвитера к ней.

– А теперь отправляйтесь и ищите вокруг храма. Только не привлекайте внимания. Толпа не должна расходиться. Все самое интересное впереди, – зловеще произнес черный монах.

Стражники наперегонки ринулись на улицу. Кажется, поручение, благодаря которому они могли скрыться с глаз страшного владыки, радовало их больше всего.

Черной тенью монах-странник приближался к Образу. Лигия готова была поклясться, что с каждым его тяжелым шагом свет в храме тускнел. Солнечные лучи, прежде пробивавшиеся через дверь и окна, померкли, словно небо на улице вдруг заволокло густыми тучами.

– Клянусь, я собирался пощадить этот город. – В голосе черного монаха скользнула издевка. – Всего одна смерть. Да еще ведьмы. Этого было бы достаточно. Но нет. Ты решил проявить милосердие. – Он с презрением выплюнул последнее слово, метнув из-под капюшона страшный, уничтожающий взгляд на пресвитера. Сердце старика замерло на несколько мгновений. Из тени капюшона на него смотрели два черных пустых глаза без белков.

– Теперь знай, что смерть каждого в этом городе будет на твоих руках, – проскрежетал черный монах. Его голос стал меняться вслед за глазами. Словно ржавым гвоздем скребли по железу.

Монах-странник остановился перед Образом, накрыв его собственной тенью, и грубые символы, словно начертанные кровью, проступили на нем. Пресвитер Антониил невольно вскрикнул от ужаса.

– Остановись, прошу тебя! – взмолился он. – Отцом Небесным заклинаю…

– Молчать! – Даже не взглянув в его сторону, черный монах вскинул руку, и рот пресвитера сам собой захлопнулся. Старик застыл, точно каменное изваяние, и только широко раскрытые от ужаса глаза свидетельствовали о том, что он еще жив.

Лигия за своей колонной закусила губу до крови. Сердце ее то замирало, то готово было выпрыгнуть из груди. Нужно было решиться.

Тем временем монах-странник извлек из складок своей одежды серебряный кинжал Далии. Лигии показалось, что при этом его рука задергалась, как при судороге. Он отложил клинок на кафедру, и взгляд его вновь сосредоточился на Образе. Монах потянулся к капюшону и стал медленно отводить его назад. Ткань заскользила по волосам. И, по мере того как капюшон покидал голову монаха, все больше теней сгущалось вокруг него. Сам он словно искажался в них, рос, увеличивался, его человеческое тело начало страшно меняться. Позвоночник с жутким хрустом сломался в нескольких местах, изогнулся, на спине, прямо через ткань черного плаща проступили роговые шипы. Одежда обратилась в тень и облепила его, словно кожа срослась с плотью, превратилась в густую жесткую черную шерсть. Пальцы удлинились и обросли когтями. Лицо исказилось и стало походить на уродливую гротескную маску. Над головой вспыхнул огонь.

Лигия смотрела на эту ужасающую трансформацию, не в силах сдержать дрожь в теле. За свою жизнь она уничтожила многих слуг Нечистого, но таких чудовищ ей не приходилось встречать никогда. Обычно твари были лишь голодными до крови монстрами. Только голые инстинкты – рвать, уничтожать, убивать. Сейчас перед ней оказалось существо, способное мыслить, и оттого во сто крат более опасное. Это был один из высших слуг Нечистого. Его Тень. «Унхасай» на древнем языке.

Существо, недавно бывшее черным монахом-странником, потянулось своими костистыми руками к Образу. Из его рта вырвался хриплый низкий раскат. Слова языка, которому было не место в этом мире, прокатились по храму. Пространство над Образом завибрировало, прошло рябью и начало искажаться.