Охота на тринадцатого

С начала времен человечеству известна лишь одна форма правления – автократия, власть одного. Решает один, исполняют все и желательно бегом – ситуация, не очень приятная для самолюбия этих самых всех. Поэтому автократия с того же начала времен всячески маскирует себя выборами, разделением властей, самоуправлением и прочим, оставаясь все той же изначальной автократией. Но для обидчивого большинства автократия, ряженая в одежды демократии, почему-то предпочтительней.

Демократия – сладкий самообман.

Но самообман в космосе означает смерть. Поэтому такой выдающийся деятель эпохи разделения государств, как адмирал Штерн, свою автократию в чужие одежды не рядил. Адмирал Штерн свою автократию подавал в чистом, не испорченном приправами виде. И в общем-то поступал правильно, то есть честно.

У адмирала Штерна не было выбора.

Зато в среде бунтовщиков сложилась уникальная, прежде не встречавшаяся в истории система управления. Ничего общего не имеющая с новой верой, она удивительным образом быстро стала ее неотъемлемой, чуть ли не самой важной, частью. «Товарищ император», препирающийся на ходу со своим экипажем, комендантом «Локи» и вообще всяким, имеющим собственное мнение, стал у «Внуков Даждь-бога» привычным зрелищем, как и комендант, препирающийся на ходу с помощниками, руководителями служб, десантниками и всяким, способным высказать коменданту наболевшее…

С точки зрения разведок это была анархия.

После очередного поражения воспринимаемая как небывалая военная хитрость.

С течением времени естественным образом трансформировавшаяся в символ непознаваемой исконной силы русских.

– Пусть только попробует штурмовать в лоб! – истерично всхлипывал стрелок. – Сволочь! Пусть только попробует! Я его лично застрелю! Гад!

Офицер морщился. На стрелка накатил запоздалый ужас, и нервы не выдержали. Вроде все понятно и извиняемо, но слушать в свой адрес ругательства – не очень приятное времяпровождение. Особенно перед Клондайком.

А Клондайк впечатлял. Он висел в космосе огромным подсвеченным облаком, и километровые матки смотрелись рядом с ним жалкими ничтожествами. Промышленный конгломерат европейской империи, яркий образец ее космической мощи. И, малой своей частью, концлагерь для российских военнопленных.

– Товарищ император! – прорвался недоуменный возглас с «Локи». – Что это за дрянь? Оно локации не поддается!

– Лючия, введи ребят в курс дела! – буркнул офицер и продолжил вглядываться в переплетение полей.

Краем сознания он следил за звонкими разъяснениями разведчицы. Действительно, дрянь. За столетие непрерывной работы конгломерат выбросил в окружающее пространство столько всего, что сформировал вокруг астероидного кластера псевдоатмосферу. Псевдо – потому что удерживалась она принудительно, за счет так называемого эффекта гравитационного пузыря. Имени вездесущего Фридмана, естественно. Газопылеметеоритная субстанция очень плохо поддавалась локации и в силу своих естественных свойств, и в результате работы уникального оборонительного комплекса, размещенного в атмосфере.

А еще в облаке прятались стартовые платформы ракет, мины и много чего секретного, любовно пополняемого каждый год предусмотрительными обитателями Клондайка.