Охота начинается

Экон подчинился, не обращая внимания на холод, исходящий от каменного пола. Он опустился на одно колено и склонил голову. Кажется, прошла вечность, прежде чем Кухани снова заговорил:

– Экон Асафа Окоджо, сын Асафы Летабо Окоджо и Айеши Ндиди Окоджо.

Экон поднял взгляд и увидел, что отец Олуфеми неотрывно смотрит на него.

– Ты совершил воистину мужественный поступок и проявил при этом верность своему делу, целеустремленность и верность, далеко превосходящие то, что можно ожидать от юноши твоих лет, – прошептал он. – Ты воздал честь своему народу, своей семье и своим богам.

Экон снова склонил голову. Он по-прежнему помнил, как отец Олуфеми смотрел на него тогда, в Ночном зоопарке, и провозглашал, что Экон никогда не станет воином-йаба. Многое изменилось.

– Претендент Окоджо.

Слова отца Олуфеми заставили Экона вернуться в настоящее. Святитель положил руку ему на плечо:

– Клянешься ли ты исполнять заветы, которым должны следовать воины нашего народа?

Экон кивнул:

– Клянусь.

– Клянешься ли ты до конца своих дней следовать пути честности, смелости и верности своему долгу?

– Клянусь. – В памяти всплыло лицо девушки, и внутри что-то сжалось.

– Посмотри на меня, претендент Окоджо.

Экон медленно поднял глаза, встретившись взглядом с отцом Олуфеми. Он ощутил слабый укол внутри, когда подумал о том, как сильно эти суровые глаза отличаются от глаз брата Уго.

– Клянешься всегда подчиняться Шести и тем, через кого они говорят, без колебаний?

Экон снова сглотнул, а затем ответил, молясь, чтобы его голос прозвучал достаточно громко:

– Да, отец. Клянусь.

– Тогда, во имя Шести истинных богов, я посвящаю тебя. Пальцы Экона снова забарабанили по ноге.

Раз-два-три. Раз-два-три. Раз-два-три.

– Теперь ты посвященный воин, мужчина народа йабахари, – провозгласил отец Олуфеми. – Встань, воин.

Экон встал. Он подождал, пока к нему придет осознание произошедшего. Он знал, что в этот момент должен что-то почувствовать. Он мечтал о том, чтобы стать воином-йаба, с детства, уже больше десяти лет. В этот момент он должен был ощутить, как его пронизывает сила – та же, которую он почувствовал в ту ночь, когда впервые попытался пройти ритуал перехода. Он должен был испытывать ужас, восторг, а может, и то и другое. Но вместо этого он чувствовал себя так, будто попил из колодца застоявшейся воды.

Отец Олуфеми подошел к двери. В комнату сразу же ринулись воины. Сыны Шести должны были тщательно следить за своим поведением, находясь в храме Лкоссы, но сейчас они отбросили эти правила. Воины одобрительно кричали, топали ногами, торжествующе стучали древками копий о гладкий каменный пол. Кто-то хлопнул Экона по спине, а еще одна рука сунула ему в ладони что-то мягкое. Опустив глаза, Экон увидел, что это небесно-голубой кафтан, расшитый золотом и сложенный в аккуратный квадрат. Одного прикосновения было достаточно, чтобы ощутить, как тонко выделана ткань, – несомненно, этим занимались лучшие городские портные. Для Сынов Шести ничего не жалели. Теперь все было по-настоящему.

– Ну, ты собираешься его надеть?

Экон окинул взглядом остальных воинов и нашел Камау. За всю жизнь он никогда не видел брата таким гордым. Камау не просто улыбался – он сиял, словно сам излучал свет. От него исходило тепло, которое Экон буквально ощущал. «Он гордится тобой, – чуть позже осознал Экон. – Ты наконец дал ему повод тобой гордиться». Это озарение должно было наполнить Экона счастьем. Он ждал этого ощущения – облегчения или радости. Но ни того ни другого не было.

– Знаешь, – в глазах Камау сверкнуло веселье, – если не хочешь его носить, так я сам надену…

– Воин Окоджо, облачитесь в одежды, соответствующие вашему новому статусу, – произнес отец Олуфеми, кивнув на Экона. – Когда будете готовы, направляйтесь в молитвенный зал.

Экон кивнул, благодарный за то, что у него появился повод уйти. Он шумно выдохнул, как только вышел из комнаты и нашел небольшое помещение, где мог переодеться. Он всегда восхищался тем, как небесно-голубой наряд воина смотрится на Камау – а тем более на папе. Мальчиком он мечтал о дне, когда сам сможет его надеть.

Но он не представлял, что это будет так.

– Просто нервы, – пробормотал он себе под нос, переодеваясь в новый кафтан. Он поежился, когда ткань скользнула по лицу. Кафтан шили лучшие портные Лкоссы, он был сделал из лучшей ткани, но… что-то было не так. Он скользил по коже, как змеиная чешуя, – слишком холодный. Экон сглотнул, прогоняя чувство тошноты. Пальцы плясали, барабаня по ноге.