Охота начинается

Экон ничего не сказал, но продолжил смотреть на нее. Его взгляд по-прежнему был изучающим, но теперь в нем появилось что-то еще. Внезапно он заговорил снова:

– Как ты оказалась в Ночном зоопарке?

– Не повезло, – горько ответила Коффи. – Много лет назад мы с родителями жили в Лкоссе, как порядочные люди, продавали урожай. Мы жили неплохо, но… папа неудачно вложил деньги. У нас кончились средства, нам пришлось занимать, а затем снова занимать, чтобы покрыть предыдущие долги. Все становилось хуже и хуже. – Она посмотрела на Экона. – Потом однажды папа познакомился с Баазом Мтомбе. Тот предложил оплатить наши долги, если мы подпишем невольнические контракты и согласимся работать у него. Через несколько лет после того, как мы переехали в Ночной зоопарк, повсюду гуляла потная лихорадка. Папа заболел и уже не поправился. Когда он умер, в дело вступили городские законы о наследовании.

– Законы о наследовании?

– Я единственный ребенок отца, – объяснила она. – Так что его долги перешли ко мне и маме. С тех пор мы пытаемся выплатить их.

– Мне так жаль, Коффи. – Экон говорил тихо, но его слова звучали искренне.

Коффи не ответила. Она не знала, что на это сказать, никогда не знала. Несколько минут они оба просто сидели в тишине, неспешно жуя сушеные фрукты и мясо. Наконец она снова нарушила тишину:

– Что ты видел? – спросила она. – На лугу?

Экон мгновенно застыл.

– Ничего. Ничего я не видел.

Это была ложь, и неудачная. Коффи настойчиво повторила:

– Знаешь, нечего стесняться…

– Я же сказал, я ничего не видел. Отстань, ладно?

Коффи едва удержалась, чтобы не содрогнуться. В какой-то момент в глазах Экона промелькнул гнев, но было что-то еще. Боль. Она напомнила ей о другом уроке, который преподала ей мама в Ночном зоопарке. Часто монстры, которые активнее всего бросались на других, были теми, кому было больнее всего. Может, и с Эконом так же. Может, что-то причиняет ему боль сильнее, чем она может понять.

– Извини, – тихо сказала она. – За расспросы.

Экон помолчал, а затем шумно выдохнул.

– Не тебе надо извиняться, – ответил он. – Не стоило срываться на тебя. Это проявление несдержанности. Мне нужно себя контролировать.

Коффи не смогла удержаться:

– Знаешь, не обязательно контролировать себя постоянно.

Экон нахмурился:

– Меня не так воспитывали.

Тогда Коффи поняла: то, что скрыто в душе Экона, погребено очень глубоко. Если он хочет это извлечь, ему придется сделать это самому. Никто другой не сможет его заставить – и уж точно не она. Коффи решила сменить тему и показала на небо.

– Никогда не видела их раньше, – сказала она, кивнув на серебристо-белые проблески, рассекавшие черноту над ними.

– Я про них читал, – ответил Экон, проследив за ее взглядом. Коффи заметила, что его лицо стало не таким хмурым, выражение смягчилось и в нем появилось что-то вроде восхищения. – Это небольшие звездные скопления, которые собрал сам Атуно, бог неба.

Коффи обхватила колени, притянув их к груди.

– Знаешь, когда небо выглядит так, я забываю о том, как Разрыв его изменил, – проговорила она. – Я вообще забываю, что оно разбито.

– Оно все равно повреждено, – сказал Экон. Он произнес это с каким-то особым презрением, и у Коффи возникло ощущение, что он говорит не только про небо. – Даже если сейчас это незаметно, оно никогда не будет прежним, цельным. На нем навсегда останется шрам, изъян.

Коффи помолчала, а затем заговорила, осторожно подбирая слова:

– Может, и в шрамах есть своя красота. Может, они напоминают о том, с чем мы столкнулись – что мы пережили.

Экон ничего не ответил, но Коффи показалось, что его мышцы расслабились, а поза стала чуть менее скованной. На сегодня этого было достаточно.

Они еще посидели так, в абсолютной тишине, пока магия, которая наполняла воздух, не начала рассеиваться, а затухающий огонь не превратился в оранжевые угольки, лежащие на земле. Наконец Коффи нашла место среди земли и листьев и свернулась, лежа на боку. Она заметила, что Экон взял сумку и подложил ее себе под голову, как подушку, и сама сделала так же. После всех сегодняшних событий ей казалось, что она никогда не сможет заснуть в джунглях, но теперь она обнаружила, что глаза становились все тяжелее и тяжелее от усталости, а сон быстро надвигался. Ум лениво дрейфовал между реальностью и сном, вбирая переплетающиеся запахи дыма, мази из семян поньи и растущих вокруг деревьев, которые скрипели и шуршали в темноте.

Глава 19. Прекрасное зло

Когда Экон проснулся сумрачным утром, листья вокруг были блестящими и мокрыми, а земля стала мягкой и сырой.

Он осторожно поднялся, осматривая мир вокруг. Он прищурился, когда взгляд скользнул по стволам деревьев вверх, к роскошным зеленым кронам, сквозь которые просачивался солнечный свет. «Что-то поменялось, – подумал он. – Что-то не так».