Охота начинается

Он знал, что образы вернутся, готовился к этому, но проще от этого не стало. Физически он по-прежнему сидел рядом с Коффи, но в мыслях он снова стал маленьким мальчиком, вступающим в огромные джунгли. Он по-прежнему помнил неестественный холодок, который ощутил, странный шепот, который наполнил воздух, когда он углубился внутрь, а потом нарастающее чувство беспомощности, когда он осознал, что не помнит пути назад.

– Я думал, что умру там, – сказал он. – А потом…

– А потом? – подтолкнула его Коффи.

– А потом пришел папа, – прошептал Экон. – Не знаю, как он догадался, куда я пошел, но он нашел меня посреди джунглей. Я помню только его голос – то, как он повторял мое имя.

«Экон, пожалуйста».

Экон покачал головой.

– Он сказал мне, что нам нужно покинуть Великие джунгли, что нам небезопасно здесь находиться, а потом… потом мы увидели его.

– Его?

– Шетани. – Экон буквально выплюнул это слово. Он хотел чувствовать ярость, вспоминая об этом существе, хотел злиться, но правда заключалась в том, что даже сейчас, вспомнив этот момент, он ощутил вспышку животного страха. Он помнил два черных глаза, низкий рык, разрывающий тишину джунглей. Он помнил, как напрягся отец, как вскинул руку к рукоятке ханджари. Существо пристально уставилось на него.

– Что было дальше? – спросила Коффи.

– Я… – Из глубины желудка поднялась волна тошноты. Следующие слова, которые ему нужно произнести, будут самыми трудными. Он попытался выговорить их, чувствуя, как кожа становится липкой, и снова посмотрел, как палец Коффи описывает круги. Он заставил себя сосредоточиться на этом движении, а не на том, как он себя чувствует. – Я… убежал.

Ему было физически больно это произнести, боль оказалась сильнее, чем он ожидал. Слезы стыда жгли глаза, а горло сжалось, так что он едва мог дышать. Он попытался заговорить снова, но обнаружил, что просто не способен. Кожа будто горела, все внутри пылало. И он этого заслуживал. Он заслуживал страданий за то, что сделал. Он крепко зажмурился, ощущая, как папин голос наполняет его сознание, переставая быть невнятным и полным боли, становясь холодным и острым как бритва.

«Ты оставил меня, – произнес этот новый голос. – Ты оставил меня умирать».

Экон поморщился. Он сделал это. Он оказался трусом. Папа пришел спасти его, а он просто его бросил. Он позволил этому существу – монстру — разорвать отца в клочья. Он позволил ему умереть в джунглях, оставил его одного.

«Трус, – произнес отец голосом, полным насмешки. – Ты трус. Камау никогда бы не сбежал, мой лучший сын остался бы…»

Это была правда. Камау был лучше его – сильнее, умнее, смелее. Брат всегда был лучшим сыном, а он был младшим, худшим сыном.

– Экон.

Что-то холодное коснулось щеки, заставив его поднять глаза от земли. Коффи смотрела на него, не отводя взгляда.

– Расскажи, что было дальше, – тихо сказала она. – Пожалуйста.

– Да ничего особенного. – Экон пнул землю. – Я вернулся, а папы нет. На следующее утро его тело нашли на краю джунглей. Похоже, он пытался выйти к дому, но… не смог. Позже его чествовали как героя за то, что он пытался в одиночку убить Шетани. Никто так и не узнал, из-за чего он погиб на самом деле — из-за меня.

– Экон… – тихо произнесла Коффи. – Ты был просто ребенком.

Он покачал головой.

– Папа погиб, потому что пытался меня спасти, – резко сказал Экон. – Шетани уничтожило его тело, но его жизнь забрал я. – Он обвел рукой деревья вокруг: – Даже джунгли это знают.

Коффи нахмурилась:

– О чем ты?

– Я… – Он помолчал. Об этом он тоже никогда никому не рассказывал. Он вспомнил ту старуху, которую видел недавно, – она будто знала, что джунгли призывали его. Он сглотнул. – Иногда, когда оказываюсь рядом с джунглями, я слышу голос отца. Будто призрак зовет, обвиняет меня… Я слышу его последние десять лет.

– Экон. – Коффи, казалось, тщательно подбирала слова. – То, что я сейчас скажу, может прозвучать странно, но выслушай меня, ладно?

Экон кивнул.

– За свою жизнь я не прочитала много книг, – осторожно проговорила она. – Я не такая, как этот Нкрума или еще какой-нибудь старик, который знает много важных слов. Но с тех пор, как мы пришли в эти джунгли, я кое-что заметила. – Она подняла глаза, глядя на деревья вокруг. – Это место, Великие джунгли, оно живое. Может, мы не можем этого понять в полной мере, но я думаю… думаю, у них есть личность, может, даже ум.

Экон нахмурился:

– И что?

– А то, – уверенно произнесла она. – Я думаю, что в каком-то смысле они возвращают тебе то, что ты им даешь. Подумай об этом. – Она продолжила, прежде чем Экон успел ее перебить: – Когда мы наткнулись на Анатсу, мы были напуганы, и что случилось?

– Пауки, – ответил Экон.

Коффи кивнула.

– А помнишь грутсленга? Он появился только после того, как мы начали спорить, куда идти.

Экон ничего не сказал.