Охота в атомном аду

Пришлось достать бинокль, позаимствованный у американской военщины, и тщательно осмотреть западный берег – вдруг там действительно затаился какой-нибудь помешанный на «защите свободы и демократии» психопат с «Базукой»? Ага, людей видно не было, зато от воды к прибрежным деревьям шли знакомые следы подошв, а в кустах на противоположном берегу действительно обнаружились две, не менее чем шестиместные, надувные серо-зелёные лодки, явно армейского образца, торопливо закиданные наломанными здесь же ветками. Это объясняло наличие на этом берегу грузовика.

Значит, у неких дипломатов или просто важных персон не было ну никакой надежды на мосты, и поэтому их сопровождал грузовик с переправочными средствами и охраной? Подъехали, сгрузили лодки и переплыли реку. А на том берегу их, наверное, уже кто-то ждал. Правда, мне лично, это вовсе не объяснило, почему эти VIP-ы и те, кто их сопровождал, всё-таки не рванули к ближайшему мосту. Знали, что мосты заминированы, а возможно, уже и взорваны?

Не знаю, какая тут была глубина реки (раз те, кто топтался здесь до нас, не попытались рвануть на армейском грузовике вброд, значит, всё-таки глубоко), но думать про это как-то не хотелось.

– Ну что, форсируем? – спросил я у напарницы. Явного противника на том берегу я в бинокль не увидел, наличие на берегах мин и прочих пакостей тоже вызывало большие сомнения, но мало ли? В конце концов, на то и война…

Вместо ответа она молча прибавила оборотов двигателю, и наш БТР-50 пополз к воде.

Я понадёжнее утвердился задом на краю своего, верхнего люка, поправив висящий на плече «АК-47». Срабатывала советская танкистская привычка держать люки открытыми, поскольку тонуть в тесной коробке бронекорпуса, да ещё и в холодной осенней воде, это, пожалуй, ещё хуже, чем гореть в той же самой коробке.

– Вы там осторожнее, командир! – услышал я снизу. – Сейчас вполне может начаться обстрел!

Вот спасибо, успокоила…

– Раз они до сих пор же ни разу не выстрелили, думаешь, сейчас начнут? Полагаешь, они чего-то особенного ждут? Например, когда ближе подойдём?

– Бесполезно думать, я просто предполагаю и считаю варианты!

И ведь не поспоришь…

– Ладно, не бздюмо, прорвёмся. По крайней мере, очень на это надеюсь…

Дальновидная мехводша подняла волноотбойный щиток и открыла задние крышки водомётов. И, когда передняя часть машины полностью вошла в воду, включила водомёты. В корме бэтээра завыло, застучало, заскрежетало, а потом ровно загудело – водомёт был исправен.

Вслед за этим за кормой забурлили пенные струи мутной воды, и наша «пятидесятка» устремилась вперёд. Ну вот и поплыли…

В артогонь по нам верилось как-то слабо, но памятуя о пресловутых «возможных вариантах», я держал бинокль наготове, осматриваясь на, как болтают разные, безнадёжно спившиеся и от того особенно лживые морские волки, все четыре румба. Практически на грани видимости, в нескольких километрах южнее я всё-таки засёк что-то, могущее сойти за мост. Этакая тёмная полоска, соединяющая берега, лежащая на тонких подпорках быков внизу.

Стало быть, его ещё не взорвали и, значит, нас оттуда вполне могли увидеть (разная хитрая оптика есть у всех и придумали её не вчера) и скомандовать кому надо открыть огонь. Особенно если наш одинокий бронетранспортёр и здесь ни с того ни с сего сочтут частью авангарда какой-нибудь танковой или мотострелковой дивизии. Медленно ползли минуты, я ёрзал, ожидая худшего, но наш бодро плывущий БТР достиг уже середины реки, а всё оставалось без изменений – никто не стрелял и даже не истерил, пытаясь поднять тревогу…

И тут за какие-то мгновения всё разом поменялось, словно я злостно накаркал. Неожиданно с запада возник характерный, приближающийся шум явно реактивного самолёта. Выходит, насчёт массовой гибели всей здешней авиации я всё-таки слегка хватил лишку. Бинокль тут уже не понадобился, поскольку через считаные секунды от западного берега, поперёк реки, на небольшой высоте, прямо над моей головой с шелестящим гулом проскочило нечто реактивное, серебристо-рыбообразное. Самолёт был точно не наш, и дело тут даже не в направлении полёта – растопыренный, прямокрылый силуэт с массивными болванками баков на концах крыльев не напоминал ничего, сделанное в эти годы в СССР. Скорее всего, какой-нибудь «Шутинг Стар» или «Тандерджет».

Опознавательных знаков я толком не рассмотрел, но они были точно не американские, по-моему, бундеслюфтваффовские чёрно-белые кресты. А вот каких-то подвесок под его крыльями точно не болталось. Разведчик? Ну, бомбу он, положим, не кинет, раз их у него нет, а вот пострелять по нам, чисто из вредности, вполне может. Если обнаружил нас и пойдёт на второй заход – надо ждать худшего…

Но нет, оказалось, что я опять излишне перебздел – «скоростная воздушная цель», не меняя направления, ушла с медленным набором высоты туда, где в дымах, за линией горизонта, остался Штутгарт.