Охота в атомном аду

На всякий случай я сполз обратно в машину и прикрыл за собой люк – от пуль и снарядов здешнего авиационного оружия броня БТР-50, по идее, должна была защитить. Однако даже если пилот и вызвал кого-то себе на усиление и нам на погибель, мы успевали, культурно выражаясь, отскочить, поскольку в этот момент наши гусеницы уже достали дна реки у западного берега.

Переплыли, можно кричать «ура»…

Мы выползли острым носом на песок, Кэтрин отрубила водоходное оборудование и оживила сухопутный привод. Гусеницы заскрежетали по песку и галькам западного берега, и «пятидесятка», с чьей брони стекали мутные ручейки, выползла на вражеский берег.

Дальше мы прибавили газу и пошли напролом через кусты, ориентируясь, как я понял, по следам тех, кто переправился здесь до нас.

И действительно, примерно в полукилометре от берега обнаружилась грунтовая дорога со свежими следами автомобильных шин на земле. Но мы по ней не поехали. Похоже, у нас снова был какой-то план…

– Что-то ничьих войск не видно! – сказал я напарнице и тут же мысленно пустил сам себя по матери – вот, не дай бог, реально накаркаю и впереди нас ждут свежеотрытые окопы с изготовившимися к бою вражескими зольдатиками…

Кэтрин ничего не ответила и какое-то время мы продолжали мять своей мокрой лобовой броней западногерманскую природу.

Потом впереди, за деревьями, я заметил яркие кузова каких-то легковушек.

– Только вперёд! – на всякий случай скомандовал я в стиле то ли Чапая, то ли Будённого, хотя мехводша не собиралась останавливаться и без всяких там «ценных начальственных указаний».

Действительно, перед нами скоро открылось неширокое двухполосное шоссе. Густо заставленное вкривь и вкось замершими на нём (причём, судя по всему, очень давно) гражданскими машинами с какими-то узлами, тюками и чемоданами, примотанными чем попало к закреплённым на крышах кузовов багажникам.

А потом я абсолютно неожиданно увидел за триплексным стеклом выпученные, одуревшие глаза какого-то усатого бундесдойча, который сидел со спущенными штанами в придорожных кустах, прямо по направлению нашего движения и лихорадочно шуровал где-то позади и ниже себя правой рукой. В левой руке он при этом держал белый рулон того, чем он, надо полагать, и шуровал. К своему счастью, этот, теряющий на ходу брюки и туалетную бумагу, засранец успел-таки отскочить на пару метров в сторону и увернуться от катившейся непосредственно на него нашей правой гусеницы.

Прервав данный процесс отправления естественных потребностей, наш бронетранспортёр выломался из кустов и, преодолев невысокую насыпь, с рёвом и лязгом взобрался на шоссе.

Торчавшие возле своих тачек штатские немцы при виде нас резво рванули в разные стороны.

– Russische Panzer brachen durch! – визгливо заорала какая-то молодая блондинистая немка в белых теннисных туфлях, узких брючках и каком-то, напяленном явно второпях, мятом тёмном лапсердаке.

Да ну? Русские танки прорвались?! Опять?! А почему это во множественном числе? Вот что значит паника в чистом виде! А ведь казалось бы словосочетание из 1940-х, которое давно пора было забыть. Что, говнюки, всё-таки не успели запамятовать прошлую войну?

Снеся хлипкое дорожное ограждение, мы пересекли шоссе, удачно проскочив между двумя «Жуками» и одной DKW (мы их даже не поцарапали), интеллигентно никого не раздавив. Предусмотрительная мехводша и эту дорогу проигнорировала (что, по-моему, было логично, раз движение остановилось – следуя по ней или вдоль неё неизбежно напорешься на пост солдат или полицейских, которые поднимут тревогу, а нам это не нужно) и повела машину дальше по пересечённой местности, ломая подвернувшиеся деревья с кустами и уходя всё дальше от берега Рейна. При этом она, как мне показалось, понемногу забирала на северо-запад.

Через пару-тройку километров в нас зачем-то стрельнули из-за кустов, но мимо – короткая очередь прогрохотала позади и сильно выше нас. Я высунулся из люка, готовый открыть ответный огонь, но как ни шарил стволом «калаша» по кустам, так и не увидел через прорезь прицела, кто именно по нам стрелял и откуда.

Потом я услышал знакомый шум самолёта. Приподнявшись в люке, повертел головой и увидел, что чуть в стороне от нас просвистел, по-моему, в обратном направлении, тот же прямокрылый силуэт. Ну да, он улетел, но обещал вернуться, как, помнится, говорила про одного недомерка с пропеллером в заднице фрекен Бок. А вот выше него в бледном небе я неожиданно заметил два отчётливых инверсионных следа, тянувшихся в противоположную сторону, с запада на восток.

Один или два самолёта. По идее, это не страшно, но… Правильно, а вот тут есть одно немаловажное «но». Всё это не опасно, если самолёты эти не несут ядерных бомб. А вот если несут… Времена-то изменились, и с августа 1945-го на планете Земля наступила «прекрасная эпоха», когда одиночный самолёт может запросто снести одной-единственной бомбой немаленький город с окрестностями…