Охота за древом

Он взвесил все — и в пасть полез к дракону.
Зачем? Страх на родню, друзей беду
навлечь? (Не знал он, что не по суду
метут

 — по разнарядке, без резона.)Любовь к России странная? Озона
нехватка за границей? Не найду
за давностью ответа — и ввиду
того, что рассуждать теперь легко нам

логически. Но прошлого не зли:

оно в ответ на сладострастный зуд
вершить над ним наш беспристрастный суд

сожмет в объятьях и оставит с носом.

И бьюсь я над загадочным вопросом:
как вышло, что его не загребли?

11.

Как вышло, что его не загребли

?Для власти ценным был специалистом?
Незаменим был? Не был коммунистом?
Но и таких без счета в гроб свели,

и раствориться в лагерной пыли

равно светило чистым и нечистым.
…Позором стукачам и особистам
в июне сорок первого пришли

в квартиру коммунальную родня,

друзья, соседи (дед им был за ребе),
и был опасней смерти разговорец.

Плохой прогноз, — сказал он, — у меня,

когда на нас фашистское отребье
идет, а тут проклятый правит горец.

12.

А тут пока проклятый правил горец,
купив победу по цене разгрома.
И ждали зря, что полегчает дома —
лишь горшая травила души горечь.
Но я про деда. Шла у нас про то речь,
как он не сел

. Мне рассказал знакомый,его коллега: секретарь парткома,
их Торквемада, псих-шпионоборец

(Бог шельму метит: некто Кебенёв)

сказал кому-то, кто не донесет —
и понеслось по институту слово:

«Что Майзель контрик, ясно и без слов,

но парень честный, х… с ним, пусть живет»
и — вычеркнул из списка рокового.

13.

В тот раз избегнув списка рокового,
он воевать по возрасту не мог
и в Куйбышев был послан — на Восток
вещать. Им было не найти другого —

ни уровня его языкового

ни чтоб и местных нравов был знаток.
Но этой передышки вышел срок:
в Иран он едет драгоманом35 снова.

Война прошла. Он в Африку отправлен,

где будет четырех держав альянсом
колониям дан статус итальянским.

И к каждой делегации приставлен

справляться с языками целый цех.
В советской переводит он со всех.

14.

Он переводит с языков со всех,
Но ночь — его: он бродит, пишет вволю.
Он слышит речь, он в Африке, он в поле!
Он жив, не стар. И это ль не успех?
Обратно через Лондон. Без помех
сидеть в библиотеках: вот раздолье!
Здесь тратить час на ужин жаль до боли,
так на прием загнали как на грех.

А за столом Хью Гейтскелл36

оказался.Дед, пальцем ткнув, сказал, хвативши лишку:
«И я по маме Хацкель, вот как этот».

Вмиг древо принесли, и отыскался

российский след. Тут лорд вскричал «Братишка!
Ах, как я рад!». И дед сказал: «Forget it!37».

15.