Охота за темным эликсиром. Похитители кофе

Овидайя потер глаза в надежде, что пляшущие перед ними пятна пропадут. Снова поглядев на лежавший перед ним листок, он обнаружил, что пятна никуда не делись. И неудивительно. Он никогда еще так много не читал и не писал, как в минувшие недели. Только за сегодняшний вечер он написал три письма: одно – португальскому купцу в Александрию, второе – Гюйгенсу, а третье – Бейлю. И как раз принялся за четвертое, предназначенное для Кордоверо. Однако он начал опасаться, что зашифровать послание уже не сумеет, поскольку, можно сказать, наполовину ослеп. Поднявшись, он размял затекшие конечности и побрел к комоду в поисках портвейна. Налив себе бокал, он подошел с ним к открытому окну. На улице было по-прежнему тепло, несмотря на то что колокол на церкви Святого Иоанна Крестителя уже пробил одиннадцать. Его комната находилась на четвертом этаже «Догано», поэтому из окна открывался красивый вид на дворец. Вообще-то смотреть на пейзаж было не в его духе: для такого времяпровождения ему просто не хватало терпения. С другой стороны, он знал, что глаза отдохнут быстрее, если он будет смотреть вдаль. Поэтому Овидайя без особого интереса, однако старательно рассматривал все, что видел из своего окна: площадь, край герцогского сада, несколько лошадей.

Когда пятна перестали плясать перед глазами, он вернулся к письменному столу и взял чистый лист бумаги. Отметив точку перспективы, он быстрыми скупыми движениями принялся рисовать дворец. От окружающего пейзажа и фона Овидайя решил отказаться, вместо этого он нарисовал выдуманную площадь перед зданием, вымощенную квадратной плиткой, со статуей всадника посредине. С помощью линейки он нарисовал на бумаге решетку, некоторые плитки оставил белыми. Их он раскрасит позже, когда закончит шифр. Затем положил рисунок на стоявший рядом столик и взял в руки следующее письмо.

«Уважаемый дон Кордоверо!

Благодарю вас за прошлое письмо. Позвольте сразу начать с признания. Хотя мы еще не встречались с вами, я чувствую между нами определенную близость. Мне кажется, что благодаря предшествующей переписке между нами завязались доверительные отношения, подобных которым никогда…»

Овидайя пробежал взлядом написанное. Перед глазами снова поплыли круги. Смяв лист бумаги, он швырнул его под стол и едва взял в руки новый лист, как в дверь постучали.

– Входите! – крикнул он и обернулся к двери.

В комнату вошла Катерина да Глория. Она была одета в простое платье из желтого муслина, без драгоценных камней и золотого шитья. Графиня была одна, за ней не пошла даже камеристка. Овидайя поднялся и слегка поклонился:

– Мадам. – Он указал на кресло: – Прошу, присаживайтесь. Глоток вина?

– С удовольствием. И не называйте меня мадам… называйте Луизой.

– Если вам так будет угодно.

Он поднялся и подошел к буфету. Немного поразмыслив, он выбрал сладкое вино из Руссильона и налил гостье бокал. Та с благодарностью приняла напиток. Овидайя уже снова хотел сесть на стоявший у письменного стола стул, однако женщина пригласила его присесть на канапе рядом с ее креслом. Он подчинился. Сидя так близко от женщины, он чувствовал исходивший от нее лавандовый запах. Катерина, Луиза – кем бы она ни была – пригубила вина и поглядела на него огромными карими глазами.

– Я помешала вам работать, – взгляд ее упал на эскиз дворца, – точнее, рисовать.

Графиня взяла у него рисунок и принялась рассматривать.

– А у вас очень хорошо получается. Вы это только что нарисовали?

– Да.

– По памяти?

– Стоит мне увидеть что-то однажды, и оно настолько крепко запечатлевается у меня в памяти, что я в любой момент могу это воспроизвести.

– Даже такие здания? – удивилась она и вгляделась в рисунок. – Я довольно хорошо знаю Турин. И число крылец, и структура окон, и статуи на крыше королевского дворца – кажется, все совпадает. Как это у вас получается?

– Понятия не имею, мадам. Луиза. Я всегда это умел. В детстве я очень удивился, вдруг узнав, что другие не умеют так хорошо запоминать детали.

– Но ваш рисунок еще не закончен. Эта площадь перед дворцом и плитка – только наброски.

– Совершенно верно.

– Кроме того, мне кажется, что это неверно. Перед дворцом нет такой площади.

– Да, вы правы. Это… просто новая техника, я ее испытываю. Я придумываю части рисунка, а другие беру из реального мира.

По ее взгляду он понял, что она не совсем поверила в его слова, и поспешно добавил:

– Но довольно о моих любительских каракулях. Что привело вас в мои покои в столь поздний час?

Произнося эти слова, он обратил внимание, что графиня словно бы случайно выставила левую ножку вперед из-под юбки, чтобы Овидайя увидел ее обнаженные лодыжки. Если к этому прибавить этот запах духов и довольно глубокое декольте платья Катерины, то ответ, стоило опасаться, был довольно очевиден. Судя по всему, графиня считала так же, поскольку обворожительно улыбнулась ему.

– Еще тогда, в поместье Бедфонт-манор, вы вели себя довольно холодно. Вы хотите заставить меня умолять, Овидайя? Вам это понравилось бы?

– Мадам, Луиза, вы неверно меня понимаете.