Охотясь на Аделин

Мое внимание привлекает человек, идущий по тротуару. У него мужественное лицо, но одет он в просторный фиолетовый пуховик. И вот тогда я улыбаюсь по-настоящему. Моя мать никогда бы не обратила внимания на эксцентричных жителей Сиэтла, но я всегда восхищалась их уверенностью в себе и умением чувствовать себя комфортно.

– Надеюсь, он счастлив, – бормочу я. Когда Зейд с любопытством смотрит на меня, я киваю в сторону парня в фиолетовом. – Этот мир может быть таким жестоким. Так что, надеюсь, он счастлив.

Какое-то мгновение Зейд молчит.

– Счастье быстротечно. Важно лишь то, чтобы человек жил так, как он хочет.

– Ты в это веришь? – спрашиваю я, поворачиваясь к нему. – Что счастье быстротечно?

Он пожимает плечами, отправляя в рот хвостик рожка, и жует, размышляя о чем-то.

– Безусловно, – наконец произносит он. – Это не что-то материальное, за что можно ухватиться. Это дым на ветру, и все, что ты можешь сделать, это вдыхать его, когда он рядом, и надеяться, что он снова появится после того, как его унесет ветром.

Киваю, вынужденно соглашаясь с этим высказыванием.

Дрожа, доедаю остатки мороженого, и ледяной ветерок колышет мои волосы, заставляя их танцевать. Зейд ловит их и убирает мне за спину. И я не могу не напрячься, хоть и не мешаю ему. Он снимает свою кожаную куртку и накидывает на меня, пряча мои разметавшиеся волосы под тяжестью ее тепла.

– Спасибо, – шепчу я, еще больше закутываясь в куртку, охваченная эмоциями по причине, которую не могу толком объяснить.

От его куртки пахнет кожей, специями и дымом, и когда я вдыхаю этот утешающий аромат, на глазах у меня выступают слезы.

Может быть, потому, что это лучшее ощущение за все последнее время, и от этого хочется плакать.

Он мягко улыбается мне, его глаза светятся. Даже шрам, рассекающий его белесый глаз, не может скрыть, насколько умиротворенным он сейчас выглядит.

– Всегда пожалуйста, детка.

У меня замирает сердце, и я наконец-то понимаю, почему так разволновалась.

Отвернувшись, чтобы еще понаблюдать за городом, я прислоняюсь головой к его плечу и глубоко вдыхаю.

Это счастье может быть и мимолетным, но я никогда не была так уверена, что оно обязательно вернется.

2 марта 2022

Когда меня только похитили, я думала, они заберут у меня все. В первую очередь – мой разум. И они достигли в этом определенных успехов.

Но я не ожидала, что они отберут мою возможность касаться Зейда. В смысле, не поймите меня неправильно, все логично. Единственная вещь, которой я никогда не могла сопротивляться, – это прикосновения Зейда.

Но теперь каждый раз, когда он дотрагивается до меня, мне хочется себя поджечь.

Это нечестно. Я просто не хочу, чтобы меня трогали. В эти моменты по моей гребаной коже будто ползает кто-то отвратительный. Даже мысли об этом заставляют меня вспоминать все те грязные руки, которые меня касались.

Одному из дружков Рокко нравилось мазать мою кожу лосьоном, потому что он был буквально одержим тем, какая она мягкая. Он кончал, когда делал это, один, и мне даже не нужно было его трогать самой. Все, о чем я могла думать в эти моменты, – это о фильме с Ганнибалом Лектером. «Нанеси лосьон на кожу или мне снова достать шланг?»[13]

Боже, думаю, этот друг Рокко был самым худшим из всех. Мне делал плохой массаж сорокалетний наркоман, который нашел бы клитор, только если бы он был покрыт кокаином. А потом все равно бы его потерял.

Глава 25. Алмаз

– Могу я кое-куда тебя свозить? – спрашивает Зейд.

Я только что вышла из ванной после душа и расчесывала свои мокрые, спутанные волосы. Я дергаю щетку на очередном колтуне, не обращая внимания на то, как рвутся пряди.

– Детка, ты портишь свои волосы. Дай я причешу тебя.

Чувствуя себя побежденной, я опускаю плечи, пробираюсь к нему и сажусь на пол между его раздвинутыми коленями.