Охотясь на Аделин

Я задавалась этим вопросом с тех самых пор, как Рио рассказал мне о ней. Почему они зашли так далеко, что держали занесенный топор над головой его сестры только для того, чтобы он работал на них? Они без труда могли бы найти множество других парней, готовых выполнять их поручения за соответствующую сумму.

Она сглатывает.

– Думаю… думаю, он был любимчиком Франчески.

Я недоуменно хмурюсь, не совсем понимая, к чему она клонит.

– Любимчиком – в смысле охранником или…

Она качает головой, ее губы поджимаются.

– Я слышала, как Лилиан говорила о них много неприятных вещей. О том, как Франческе нравится, как Рио… ухаживает за ней.

Открываю рот, и меня внезапно осеняет.

– О!

Затем мои глаза распахиваются, и на меня обрушивается еще одно осознание.

– О!

Франческа трахалась с Рио. Но почему-то у меня есть чувство, что это было не взаимно. Получается, она насиловала его, независимо от того, подчинялся ли он, и похоже, была очень привязана к нему.

Мой взгляд перемещается на Зейда, на его лице напряженное выражение. В меня проникает непреодолимая грусть, еще больше запутывая мои чувства к Рио. В каком-то смысле он стал моим другом, пока я была заперта в том доме. Более двух месяцев меня заставляли делать что-то против моей воли, а я и не подозревала, что Франческа приказывает ему делать то же самое.

Какая-то часть меня все еще цепляется за ненависть к нему, но она слабеет.

Он похитил меня. Безжалостно скормил волкам и стоял в стороне, пока безликие люди неоднократно ломали меня. И все же потом он собрал мои осколки. Собрал их своими руками и отнес в мою комнату, где скрупулезно собрал их воедино – как бы это ни было странно.

Я хочу ненавидеть его. Но не знаю, ненавижу ли.

– Спасибо, что рассказала мне об этом, – мягко благодарю я.

Ее нижняя губа дрожит.

– Знаю, я потеряла глаз, но думаю, Рио потерял гораздо больше, чем я. Надеюсь, что с ним все в порядке и он в безопасности, где бы он сейчас ни был.

Смахиваю свежие слезы и киваю ей.

– Да, я тоже.

Мы отпускаем Катерину в сад, и я обещаю навестить ее еще разок. Чувствуя мое внутреннее смятение, Зейд молчит, пока ведет меня в очередную часть этого святилища. Здесь две девушки ухаживают за курами, доставая из-под них яйца.

Я замираю, когда мне удается разглядеть черты одной из них.

– Джиллиан, – выдыхаю я.

Она оборачивается на зов, и ее глаза расширяются.

– О боже! – восклицает она, и ее акцент становится сильнее от потрясения.

Она торопливо ставит корзину с яйцами и бросается ко мне.

Мы встречаемся посередине и неистово обнимаемся.

Из-за игр разума Франчески мы едва могли смотреть друг на друга перед аукционом, на котором продали ее и Глорию. Но теперь, когда мы обе свободны, это чувство сразу же улетучивается.

Мое зрение затуманивается, и когда мы отстраняемся, я вижу, что в ее глазах тоже стоят слезы.

– Как ты?

Я задыхаюсь и хихикаю, когда она морщит нос.

– Хорошо, насколько это возможно, а это не так уж и много, – отвечает она.

Киваю.

– У меня то же самое. Похоже на медленную смерть.

Ее губы кривятся, и она пожимает плечами, пытаясь сохранить беззаботность.

– Я тоже так чувствую. Но я хожу к доктору Мэйбелл. И все это… – она крутит пальцем, имея в виду эту ферму, – тоже очень помогает. То, что меня окружают люди с похожим опытом, и то, что мне есть чем заняться, не дает мне шанса расклеиться. Раньше я была на улице, и часть меня не хотела быть спасенной, потому что мне пришлось бы вернуться к прежней жизни. Так что это… это действительно спасло меня.

Она смотрит на Зейда, которому явно не по себе от ее признания, но лишь выпрямляет позвоночник вместо того, чтобы смутиться. Делиться чувствами с другими… трудно.

– Рад помочь, – просто произносит Зейд, его лицо непроницаемо, но в глазах блестит тепло.

Он хладнокровный убийца, но легко тает под полным надежды взглядом выжившей. Это трогает его не меньше, чем меня, потому что, когда ты в ловушке и полон ужаса, надежда – это первое, что ты теряешь, и ее потеря разрушает больше всего. Поэтому ее возвращение… это один из лучших подарков, о которых мы можем мечтать.

У меня дрожат губы, и я не могу решить, чего хочу больше – обнять ее или же обернуться и поцеловать Зейда. Я невероятно счастлива за Джиллиан, и кажется, трещины в моей душе еще немного затягиваются.

Мы устраиваемся возле одного из загонов и болтаем около часа, а Зейд в это время помогает второй девушке с цыплятами, оставляя нас наедине. Джиллиан рассказывает мне о своей жизни до того, как ее забрали, а я ей – о своей. Она взяла с меня обещание привезти ей подписанный экземпляр одной из моих книг, и, честно говоря, это разбило мое сердце так же сильно, как и исцелило его. Я скучаю по своей работе, но понимаю, что пока не готова писать книги.