Охотясь на Аделин

Ксавьер и Рокко стоят рядом с ней, напряженно выпрямив плечи, и старательно демонстрируют, какие они сильные и храбрые.

Ну настоящие мужчины.

Хотелось бы посмотреть, устоит ли их идеология, когда они побегут спасать свои жизни или так и умрут в луже своей мочи и сожалений.

– Вам троим повезло больше, чем мне. Здесь нет лабиринтов и ловушек. Только острые наконечники наших стрел.

– А если вы не сможете нас поймать? Мы сбежим, и тогда тебе крышка, – высокопарно заявляет Ксавьер.

Наверное, сейчас он чувствует себя умным.

Я улыбаюсь.

– Не сбежите.

Он вздергивает подбородок вверх, желая доказать, что я ошибаюсь.

– Вы навязали мне несколько правил, но я оставляю вам лишь одно. Вы не можете покидать территорию поместья. По всему периметру расставлены вооруженные люди. Если хотите выбраться, пройдите весь путь до конца и найдите выход, как полагается.

Он напрягается, и моя улыбка становится шире. Ксавьер решил, что сможет свернуть налево, пробежать пару метров, выйти к дороге и сбежать отсюда. Если уж они намеревались усложнить мне жизнь, то я, по крайней мере, могу отплатить им тем же.

– Как думаете, кто из них самый вкусный? – спрашивает Сибби, взволнованно и нетерпеливо подпрыгивая на носочках.

Я морщусь от отвращения и кривлю губы.

– Ну не надо гадостей. Мы же не каннибалы.

Сибби усмехается.

– Я бы никогда не запятнала свое тело мясом демона. Мы их есть не станем, но стервятники с удовольствием полакомятся.

– А она знает толк в запугивании, – сухо замечает Зейд с оттенком веселья.

Это точно.

– Запомни, Сибби, не надо стрелять на поражение. Когда кто-то упадет, найди и приведи его к кому-нибудь из нас, – напоминаю я.

Она ворчит в ответ, но не спорит. Я хочу увидеть смерти их всех, так что, как и в ночь выбраковки, мы убьем их вместе.

– Готовы? – спрашиваю я.

Плечи Франчески сотрясаются от рыданий, но я не обращаю на нее внимания.

Ксавьер и Рокко не отвечают мне, но их тела поджимаются.

– Побежали, – командует Зейд и смеется, когда Франческа бросается вперед и тут же спотыкается, едва не упав лицом в грязь.

Сибби хихикает, ее прыжки учащаются. Она будет охотиться на Франческу, Зейд – на Рокко, ну а Ксавьер… Ксавьер – мой.

Зейд хотел выстроить их в ряд и проверить, сможет ли прострелить одной стрелой все три их головы разом, но я хочу, чтобы они проглотили ту же пилюлю, которую впихнули в глотку мне. Чтобы они страдали так же, как и я. Чтобы они задыхались от горечи, когда их жизнь окажется в чьих-то руках, только чтобы ее потом бросили на землю и растоптали на хрен.

Лишь монстр может создать другого монстра. И я стала им.

Сибби уносится вслед за Франческой, и ее детский стишок эхом разносится по лесу. Зейд делает шаг вперед, но затем останавливается и оглядывается на меня – под его черным капюшоном заметны только шрам, рассекающий его белый глаз, и губы.

– Ты выглядишь совершенно божественно в своих волчьих одеяниях, но не думай, что я не сорву их с твоего тела, как только он умрет. Наслаждайся своей охотой, маленькая мышка. Ведь ты будешь не единственным хищником в этом лесу.

Он опускает глаза, бросая на меня последний жаркий взгляд, прежде чем развернуться и отправиться вслед за Рокко, и по моему животу разливается тепло.

Я поведала ему о том, что сделал со мной милый брат Франчески. Так что к тому времени, когда из его тела вырвется последний вздох, в нем не останется ни единой капли крови. И впервые мне нисколько не стыдно, что я нахожу удовольствие в чужой смерти.

Закусив губу, иду в лес. Здесь прохладнее. Я молча пробираюсь между деревьями. Под моими ногами хрустит листва. По всему телу разливается острая дрожь, но я продолжаю идти быстрым и уверенным шагом.

Ксавьер уверен, что ему удастся сбежать, но, учитывая густоту леса, мы точно знаем, что никто из них не сможет найти выход до того, как мы их нагоним.

Ветер, шелестящий листвой, щебет птиц и шуршание живности в кустах умолкают, как только я сосредотачиваюсь на том, что мне действительно необходимо слышать: треск ветвей, хруст листьев под шагами и тяжелое дыхание.

Слева от меня отчетливо виден отпечаток его ботинка, и я поворачиваю, чтобы пойти по его следам.

Проходит около пятнадцати напряженных минут, в течение которых я чередую размеренный бег с ходьбой. Здесь нет стен лабиринта, ограничивающих их рамками одной зоны, поэтому заблудиться довольно легко.

И пусть Ксавьер и считает, что он сможет выбраться, но на это у него уйдет не менее нескольких часов – если он не заплутает, конечно.

Меня пугает внезапный громкий визг, от которого птицы срываются с веток, и злобный гогот следом. Похоже на голос Франчески, и если ее еще не ранили, то, судя по всему, она очень близка к этому.

Я шумно выдыхаю, сердце бешено колотится, а у основания позвоночника собирается пот.

Раздается еще один крик Франчески, который резко обрывается – предположительно из-за того, что Сибби каким-то образом заставила ее заткнуться. И в это мгновение, которое должно было бы быть сокрыто ее воплем, трещит ветка.