Охотясь на Аделин

В горле у меня застревает комок, и я сильно рискую, на мгновение сжимая ее мизинец. Мы стоим достаточно плотно друг к другу, так что это быстрое действие остается незамеченным.

– Конечно, Бен, – мило отвечает Франческа.

Мужчина, Бен, практически пускает пену изо рта, и его холодные глаза пылают недобрым огнем. В этот момент мы с ним похожи: в голове у нас обоих коварные, злые мысли.

– Думаю, я хочу ее, – произносит блондин, кивая на меня.

Его испепеляющий взгляд не отрывается от меня ни на секунду, заставляя пот струиться по моему позвоночнику, а рвоту – подступать к горлу.

– Уверен, Ксавьер? – спрашивает Франческа. – Она еще не в том состоянии. Ее еще долго нужно лечить.

Мое сердце замирает, когда я понимаю, что он тот самый важный человек, о котором и говорила нам Франческа, – Ксавьер Делано. И конечно же, он выбрал в качестве цели меня.

Бог? Ну почему я всегда привлекаю больших серых волков?

Он облизывает губы, и на его лице появляется жуткая ухмылка.

– Ни в чем в жизни не был так уверен, как в этом. И уверен, что очень скоро отведаю ее. Будь то сегодня… или в другой раз.

Я чувствую, как мое лицо бледнеет, и мне все труднее держаться и не разлететься на кусочки прямо на его туфли из змеиной кожи от Армани. Тогда бы он лучше вписался в это место.

Оставшиеся мужчины тоже выбирают себе цели, и вскоре Франческа выводит нас за дверь и ведет к деревьям. Стрекочут сверчки, пронизывающий ветер хлещет по нашим негнущимся ногам. Если бы мы не были так напряжены, то сгибались бы словно резина под этими сильными порывами.

Прямо за домом пылает огромный костер, и вокруг него толпятся десятки людей, закутанные в теплую одежду и держащие в руках бокалы. Повсюду в случайном порядке расставлены большие телевизоры. Франческа рассказывала, что на одежду охотников будут прикреплены видеокамеры, которые послужат развлечением и доставят удовольствие остальным гостям.

Мое дыхание учащается, когда я смотрю на бесконечные деревья перед нами и на тени, отбрасываемые от костра позади нас. От нас шестерых, выстроившихся в ряд, исходит запах страха, и меня прошибает холодный пот. Мои ботинки утопают в грязи, глубоко затягивающей ноги в холодную землю. Отчасти я отчаянно жалею, что это не смола и что мне не повезло не застрять прямо здесь и сейчас.

Меня уже терзают воспоминания о том, как я бежала по этому лесу и уже была близка к спасению, когда из-за дерева появилась Сидни, кривившая свои губы в злобной улыбке и источающая злорадство.

Что, если она сделает это снова? Думаю, я убью ее. Вырву стрелу из своего тела и заколю.

Слышу, как позади нас готовят арбалеты, металл звенит, когда они заряжают стрелы, и звук бьет по моим истерзанным нервам. Рискнув бросить взгляд за спину, я округляю глаза, когда вижу их надвинутые на глаза приборы.

Очки ночного видения.

Вот ублюдки. Все в этой дурацкой игре просто фарс.

– Итак, дамы, – начинает Франческа. – Давайте вкратце пройдемся по правилам. Вам будет предоставлена десятиминутная фора. Вы должны оставаться в стенах лабиринта. Если вас обнаружат за их пределами, то немедленно убьют. Стрелять будут уже на поражение, а не калечить. В конце лабиринта есть открытая местность. Если вы доберетесь до этого места, то вам не причинят никакого вреда. Если вы все еще находитесь в лабиринте и в вас не попали, а отведенное время уже истекло, то вам также ничего не грозит. Все понятно?

Никто из нас ничего не произносит, и отсутствие протеста принимается за утвердительный ответ.

– Как там говорили в «Голодных играх», пусть удача всегда будет на вашей стороне? – вклинивается мужчина, по голосу похожий на Ксавьера.

За его неудачной шуткой следует взрыв смеха, но прежде чем я выхожу из себя, что, несомненно, доставило бы мне неприятностей, он кричит:

– Бегите же!

Мы срываемся с места, огибая деревья, страшась расставленных ловушек. Веревки должны быть натянуты между объектами где-то на уровне ног, и если мы споткнемся, то останемся висеть вздернутыми за лодыжки и дожидаться, пока за нами не придут охотники. По обе стороны от нас высятся завалы из веток – импровизированные стены, образующие лабиринт. Они не только задерживают наше внимание на том, что нам нужно выбраться, но и дезориентируют и вызывают панику.

И, черт возьми, они работают как задумано.

Я останавливаюсь и укрываюсь за стволом дерева с бешено колотящимся сердцем. Чем дальше, тем шире раздвигаются стены лабиринта, и между ними высятся деревья.

Заметать следы до этого места нет никакого смысла. Я продираюсь сквозь листья и сучья, ища хоть какую-нибудь ветку. Мои пальцы уже покраснели и окоченели, но я почти не ощущаю этого из-за адреналина, бурлящего в моем теле.

Слишком много времени уходит на то, чтобы найти в темноте то, что мне нужно, и еще больше – на то, чтобы осуществить задуманное.