Охотясь на Аделин

Она набрасывается на него со скальпелем, и он нападает на нее в ответ. Ударяет по затылку.

И хотя это невероятно травмирует меня, кипеть от ярости заставляет меня не это. А тот мудак, который убил доктора, а потом поднялся за ней по лестнице и наблюдал, как она принимает душ.

Рио.

Дайя проделала большую исследовательскую работу, и хотя о Рике Бормане нашлось немало интересного – о Рио не было практически никакой информации, кроме того, что он родился и вырос в Пуэрто-Рико, его школьных записей и информации, что, когда ему исполнилось восемнадцать лет, он переехал в США. Больше ничего. Только адрес квартиры, которую он снимает, и два штрафа за превышение скорости.

Полная чушь.

– Странно, что у этого парня камеры направлены только на душ и кровать, – бормочет Джей скорее себе самому.

Я слишком занят, чтобы ответить ему. Затягиваюсь сигаретой так, будто она одна и поддерживает жизнь во мне, а не забирает. Если я еще раз посмотрю это видео, то выхвачу пистолет и начну палить в монитор, пока от него не останутся лишь осколки пластика и металла.

Пальцы Джея летают по клавиатуре так быстро, что, кажется, с его ногтей слетают чешуйки фиолетового лака. Видеозапись с Адди заканчивается, и дальше крутятся архивные записи за несколько лет.

Кем бы ни был этот парень, он нелегально оперирует уже несколько десятилетий. Несколько раз в месяц к нему привозят раненых люди, которые выглядят так, будто ничего хорошего они замышлять не могут.

Я бросаю сигарету на пол и давлю ее ботинком, выдыхая дым и наблюдая, как Джей проматывает еще несколько записей. В тот момент, когда я заношу ногу, чтобы отшвырнуть окурок, я замираю и стискиваю челюсти, отчетливо услышав умное замечание Адди.

Не надо мусорить.

К тому времени, как я закончу, здесь останется только пепелище, но я обещал прекратить, поэтому так я и поступлю.

Поднимаю окурок, кладу его в карман и заставляю себя снова сосредоточиться на экране.

На мониторе появляется несколько роликов с женщинами, принимающими душ, и с каждым видео я сжимаю зубы все сильнее и сильнее, до того, что каждая косточка на моем лице готова треснуть.

Все они в больничных сорочках – до и после душа, на многих наложены повязки или гипс. Они все были пациентками этого доктора, и всех их записывали на видео, чтобы потом он мог на них смотреть.

Лицо Джея сурово хмурится: на экране сотни таких видеозаписей. Но затем он останавливается, в воздухе повисает нерешительность.

– Что? – спрашиваю я, ища глазами то, что привело его в замешательство. Мне требуется две секунды, и мое сердце замирает. – Включай.

Джей качает головой и хрипит:

– Ты же знаешь, что там будет, Зейд. Тебе не нужно…

– Черт возьми, Джей, я должен это увидеть. Ты же знаешь.

Он вздыхает, соглашаясь, опускает плечи и запускает видео. Это то же самое, что и те ритуалы, – меня не было рядом, чтобы спасти их в тот момент, но будь я проклят, если отвернусь от их боли сейчас.

На экране появляется врач, который несет на кровать женщину без сознания. Он только что поднялся со второго этажа, где, вероятно, и оказывал ей медицинскую помощь.

Он укладывает ее, снимает с нее больничную сорочку, а затем – и свою одежду. И в течение следующих нескольких минут он оскверняет ее бессознательное тело. В моем желудке бурлит отвращение, усиливаясь вместе с водоворотом гнева и нарастающим желанием воскресить его, чтобы прикончить собственными руками.

По мере того как Джей продолжает перелистывать видеозаписи, мы понимаем, что эта женщина была одной из, возможно, сотен его пациенток, которыми он воспользовался, пока они не могли себя защитить.

Иногда пациентами оказывались дети.

– Думаю, мы видели достаточно. Больше не хочу смотреть на это дерьмо, – нервно и сдавленно произносит Джей.

Я сжимаю кулаки и киваю.

– Выясни, кто этот парень.

Он выполняет мою просьбу, и я отворачиваюсь, уже предвкушая новую сигарету.

– Доктор Джим Гаррисон, – объявляет Джей через пятнадцать минут. – Ранее был женат на Вильме Гаррисон. Она умерла от сердечного приступа в 2004 году. Есть сообщения от двух ее дочерей от предыдущего брака о наличии подозрительного поведения с его стороны. Но он кремировал Вильму, и провести вскрытие не успели, так что ничего доказать не удалось. В 2000 году он был уволен из больницы за злоупотребление служебным положением, а это здание купил всего несколько месяцев спустя. Против него было подано несколько исков, но, видимо, он нанял хорошего адвоката, потому что ему удалось избежать наказания за недостатком улик. Похоже, с тех пор он здесь и промышляет.

Значит, это был какой-то псих, который делал что-то со своими пациентами, был уволен за эту деятельность и создал собственный маленький бизнес для осуществления своих темных желаний. Скорее всего, он убил свою жену – возможно, когда она узнала о том, чем он занимался, а может быть, потому, что она ему просто надоела.

– Вернись к записям, где привозят пациентов. Я хочу посмотреть, не узнаю ли я кого-нибудь.