Охотничья луна

Стекла мутные — из-за их старости или из-за густой завесы сигаретного дыма. Так или иначе, я не могла разглядеть, что происходит внутри… Только тени. Ни одна из которых не двигалась. Но с другой стороны, там и раньше никто не шевелился, не считая поднесения бокалов ко ртам.

Я выбросила из головы загадку клиентуры бара. У меня были более важные причины для беспокойства. Можно спросить у Джесси о правилах продажи алкоголя по ночам. Если меня это действительно волнует. Или пожаловаться Дэмьену, хотя лучше мне его избегать, насколько это возможно. Больше проблем мне в жизни не нужно, а у Дэмьена Фицджеральда просто на лбу написано: «Проблема».

Я почти вбежала в лес, шумно продираясь сквозь кусты. Я не пыталась таиться. Так как от волнения меня несколько раз подряд бросало в пот, я, должно быть, пахла как дикое животное. Волосы, несмотря на душ в раковине, торчали грубыми жесткими прядями. Мне было все равно.

Я хотела, чтобы они слышали меня, чуяли, преследовали. У меня нет в распоряжении всей ночи.

— Давайте же! — крикнула я, ускоряя шаг.

Эдвард учил меня по возможности чаще охотиться с деревьев. Даже в случае обнаружения логова предпочтительнее убивать оборотней с дерева, а не с земли.

Волки быстрые, вервольфы увертливые и коварные. Тело волка, мозг человека — смертельная комбинация. Высокое дерево — самое безопасное место. Пусть эти волки и особенные, летать они не умеют — пока что.

Но иногда подворачивалась возможность, а удобного дерева поблизости не оказывалось. Если Эдвард когда-нибудь узнает, как часто я нарушала правила, чтобы убивать монстров, он отзовет мою охотничью лицензию дольше чем на один день. И запрет меня в психушке. Снова.

Я прибавила скорости, чувствуя необходимость забраться глубже в лес, подальше от Дэмьена и его феноменального нюха. До рассвета я планировала развести еще один костер.

До того как стать ягер-зухером, я была в сносной форме, но стоило мне вступить в их ряды, как выяснилось, насколько я неспортивна. Волки поймают меня, даже если я побегу. Им под силу развивать скорость до двадцати метров в секунду и покрывать двести километров в день, хотя в среднем они проходят шестьдесят. Волки могут преследовать стадо около десяти километров, а затем ускориться. Оборотням не нужны сверхъестественные способности, когда всего лишь то, что они превращаются в волков, делает их сверхлюдьми. Вот почему я всегда ношу с собой ружье.

— Здесь только я! — крикнула я. — Я тут одна-одинешенька. Прошу к столу!

Инструкция ягер-зухеров гласила: мы должны быть уверены, что стреляем в оборотня. Один способ удостовериться — предпочтительный способ — это увидеть, как зверь перекидывается. Однако Эдвард научил меня нескольким другим, менее точным, но не менее эффективным способам проверки.

Настоящие волки кинутся прочь от человека. Только оборотни побегут людям навстречу.

И волки, и оборотни выберут слабейшего из стада. Только оборотни способны напасть на сильного. Только животные с человеческим интеллектом нападут с военной точностью.

Хрип моего дыхания, топот ботинок, треск ветвей почти заглушили шепот ветра в кронах деревьев, жужжание еще не впавших в спячку комаров, шорох ночных созданий в подлеске. Из-за этого я не услышала безмолвие. Не сразу.

Но к тому моменту, когда я заметила, каким все стало неподвижным — жутко неподвижным — было уже слишком поздно. Они стремительно приближались со всех сторон.

— Стандартный боевой порядок для атаки, — пробормотала я. — Боже, как вы предсказуемы.

Гении из оружейного отдела ягер-зухеров модифицировали мое ружье из полуавтоматического в полностью автоматическое. Оружие выглядело самым обыкновенным, но таковым не являлось. Одна из причин, по которым я предпочитала его ДПР-овскому дробовику стандартного образца — неплохое ружье, но не против сверхъестественных поганцев.

Само собой, автоматическое оружие было совершенно незаконным — ну так арестуйте меня. Не думаю, что оборотни станут жаловаться на нечистую игру из-за того, что я владела оружием современного террориста. Когда я закончу, им останется только гореть.

Первый прорвался сквозь листву справа от меня. У них редко получалось ждать. Подкрадываться. Нападать согласованно. Кто-то всегда не выдерживал, и тут-то я его и подлавливала.

Я подождала, пока не увидела белки их глаз. То, что у них есть белки — для меня основание в них стрелять. Посмотрите в человеческие глаза, а потом в волчьи, и сразу поймете, что я имею в виду.

Я выстрелила в грудь серому волку, затем следующему за ним, и следующему. Повернулась спиной к этим телам и скосила остальных широким полукругом ружейного огня.

Оборотни хороши в планировании, но вот импровизация им недоступна.

Последний оборотень рухнул на землю, и в лес вернулась тишина.

— Автоматическое оружие, специальные пули. Каждый раз их уделывает, — пробормотала я.

Сердце все еще колотилось быстро и громко, но руки трястись перестали. Я больше не чувствовала слабости. Больше не слышала голосов в голове или криков в ушах. Жизнь хороша.