Охотничья луна

Дробовик. В нем нет ничего необычного, кроме серебряных патронов. Так как мои боеприпасы изготовлены специально для ягер-зухеров, они выглядят обыкновенными, совсем как мое ружье. В сумке только одежда: немного форменных вещей, джинсы и так далее.

Я редко ношу форму ДПР. Она лишь вызывает больше вопросов. Особенно если столкнуться с настоящим сотрудником ДПР. Хотя Эдвард обычно следил, чтобы досадные неприятности вроде правды не всплывали на территории, где мы работаем под прикрытием.

Удостоверение личности я носила в кармане, и оно только подтверждало то, о чем я уже соврала. Компьютер у меня был самый лучший, какой можно достать за правительственные деньги, и, насколько я знала, его было невозможно взломать.

Нет, в моей комнате не хранится ничего уличающего. Я беспокоилась о подобных вещах и допускала, что Дэмьен может обыскать мое жилье, и это лишний раз доказывало, насколько далеко я зашла в своей паранойе. К несчастью, лишь паранойя до сих пор и сохраняла мне жизнь

— Есть в нем что-то странное, — сказала Джесси.

— Есть в тебе что-то странное, но я слишком хорошо воспитана, чтобы об этом упоминать.

— Очень смешно. И ты еще говоришь, что не шутница.

Я почти улыбнулась, но опомнилась. Мне начинало нравиться её поддразнивать, а это нехорошо. Она — наивный необученный новичок. К следующему месяцу она, вероятно, станет кормом для волков. Так уже сто раз раньше случалось.

Я подумала, а рассказал ли Эдвард Джесси о статистике выживаемости агентов? Примерно двадцать к одному, и двадцать — это не число выживших.

— Что ты вообще в нем нашла? — спросила она.

— В ком?

— В Фицджеральде. Он слишком мускулистый, слишком малорослый, слишком бледный. И еще это кольцо…

— О чем ты?

— Серебряная филигрань? Не попахивает ли это голубизной?

— И это я слышу от женщины, чей бойфренд носит серьгу!

— Мне эта серьга нравится. Я не обрадовалась, когда один из плохих парней в Миниве ее вырвал.

Я поморщилась. Я перестала носить серьги тогда же, когда обрезала волосы, и именно по этой причине.

— Когда ухо Уилла зажило, он его снова проколол, и я об этом не пожалела. Довольно приятно, когда он проводит этой серьгой по моему…

— Слишком много информации! — воскликнула я и зажала уши ладонями.

Она рассмеялась.

— Ладно. Не бери в голову. Фицджеральд неплох. Для ирландца.

— Что ты имеешь против ирландцев?

— Ничего. Кроме того, что мой отец был ирландцем. — Ее смех затих.

Хм, а у шерифа Животики-Надорвешь есть ахиллесова пята, и имя ей Маккуэйд. Что ж, не мое дело. Я определенно не хотела выслушивать рассказы обо всех ее бедах и служить жилеткой.

— Я прогоню его по базе, — сказала Джесси.

— Твоего отца?

Она моргнула, затем посмотрела на меня, словно я сказала нечто занятное. Потом покачала головой.

— Нет. Фицджеральда.

— Он ничего не сделал.

— Это не значит, что не сделает. Или не сделал раньше.

— Разве наводить о ком-то справки только потому, что тебе этого захотелось, не называется преследованием?

— Я называю это забавой.

— С тебя станется.

Мы еще несколько минут шли по лесу, прежде чем Джесси прорычала:

— Где ты, черт возьми, застрелила тех тварей? В Аравии?

— Мы почти на месте, — успокоила я.

Но оказалось, вчера я убежала быстрее и дальше в лес, потому что нам потребовалось еще полчаса, чтобы найти волков.

Или то, что от них осталось.

Глава 9

— Чем ты тут занималась? — прошептала Джесси.

Поляна была залита кровью. Повсюду валялись фрагменты тел. Стояла зловещая тишина, даже птицы не чирикали.

Я не могла оторвать взгляда от развернувшейся картины. Она напомнила мне о доме.

Я вздрогнула и отвернулась.

Нет, не о доме. Там кровь мерцала ярко-алым под светом (в свете) электрических ламп, а тела были человеческими.

Здесь же к восходу солнца кровь подсохла до коричневого цвета. Нечего бояться. Ничего похожего. Нет причин учащать дыхание.

— Ли?

— Стреляла в них. И все.

— И что потом случилось?

Я заставила себя снова взглянуть на поляну, постепенно успокаиваясь. Теперь я уже могла восхититься той чистой яростью и потрясающей силой, которая, должно быть, потребовалась, чтобы такое провернуть. Я часто жалела, что не могу убивать монстров более чем единожды. А вот кто-то, или, скорее, что-то, смогло.

Я сделала маленький шаг вперед. Нога шаркнула по пропитанной кровью траве. Я скривилась. Будет немного сложно собрать костер из этих ошметков, но я справлюсь.

Пошла дальше по кругу, обозревая, систематизируя, да вот толку в этом было мало. Я знала, что на поляне должно быть девять мертвых волков. Но, похоже, из того, что от них осталось, вряд ли удастся собрать хоть одного.

— Что случилось ночью? — продолжила тихо спрашивать Джесси. Я понимала, почему она не повышает голос. Поляна стала каким-то заколдованным местом. Что-то здесь было не так. Я это чуяла, и Джесси тоже.

Я быстро рассказала ей об охоте, оставив за скобками причину, по которой мне захотелось убивать, мои насмешливые выкрики и поведение камикадзе. Некоторые вещи можно рассказать только человеку посвященному, а ей о них знать необязательно.

Тем не менее, когда я дошла до эпизода с бурым волком, Джесси меня перебила: