Охотник

Его лицо раскраснелось от ярости. Он злится не на меня — он не может смириться, как несправедливо поступила с ним жизнь.

— Простите, Роберт. Этого я нисколько не оспариваю.

Он смотрит на парковку и понемногу успокаивается.

— Это вы простите… Дня не проходит, чтобы я об этом не думал. Когда вы позвонили, я сразу сообразил, о чем будет разговор: что наконец-то раскрыт… как это у них называется? «Висяк». Наверное, это напрасные надежды.

— Может, и ненапрасные. Почему вы думаете, что кому-то понадобилось убить вашу мать?

— Сам не знаю. В детстве я представлял себе что-то вроде криминального фильма: может, она увидела что-то, чего не должна была видеть? Я не мог представить, чтобы кто-то ее ненавидел.

— А что говорил ваш отец?

— Ничего. У нас не то чтобы близкие отношения. Может, он и говорил что-то насчет того, что она решила уколоться на пару с дружком-наркоманом… Но спросите любого, кто ее знал, и вам скажут, что она не оставила бы меня здесь вот так. По своей воле — никогда. Ну, кто мог оставить здесь ребенка одного?

— Не знаю, Роберт. Я не знаю… Но я постараюсь разобраться.

Это не пустое обещание. Но чтобы докопаться до сути, мне придется начать с темной жизни Сары. Возможно, тогда она впервые встретила убийцу.

Глава 63 Приют

Джули Лейн встречает меня в дверях с теплой улыбкой на усталом лице. В ее темных волосах, стянутых бирюзовой лентой на затылке, есть несколько седых прядей, так что я не могу оценить ее возраст.

С конца 60-х и до начала 80-х годов здесь, на ферме на окраине Ред-Хук, у них с мужем был детский приют. Большой дом, за которым темнеют горы Монтаны, окружен высокими елями. Окружающие земли используют под пастбище.

— Миссис Лейн, меня зовут Тео Крей. Помните, мы разговаривали по телефону? Я изучаю историю Монтаны.

— Да-да, конечно. — Она распахивает дверь и приглашает меня в дом.

В гостиной, не менявшейся, кажется, с семидесятых, стоит выцветший оранжевый диван, уступка современности тут только телевизор с плоским экраном и айпад с открытым на нем кроссвордом.

Я сажусь на диван рядом с ее креслом.

— Я говорил вам по телефону, что занимаюсь генеалогией и хотел бы расспросить вас о некоторых детях, которых вы воспитывали.

— Честно говоря, я знаю мало об их прошлом. У нас тут бывали самые разные дети: белые, черные, индейцы, полукровки. Нам было все равно. Мы хотели, чтобы у них был дом, и делали для этого все, что могли.

Мне не терпится спросить, не было ли среди ребятишек потенциальных маньяков-убийц, но приходится следить за собой.

— Какого возраста были дети?

— Мы специализировались на подростках. На трудных подростках, как говорил мой муж. Но они были хорошие.

— Никаких проблем с поведением?

Она смеется.

— Подростки — этим все сказано. У всех подростков проблемы с поведением. Но все это было показное, наносное.

— Понимаю. Помните девушку по имени Сара Ивз?

Выражение лица Лейн слегка меняется, но, взяв себя в руки, она качает головой.

— Кажется, нет… Погодите… Она была одной из наших?

— Она жила здесь в начале восьмидесятых. Два года, пока не ушла из дома. А потом поселилась неподалеку отсюда.

— Может быть, у вас есть фотография?

Я показываю фото, которое мне дал сын Сары.

— Здесь ей лет двадцать.

— Да, — говорит она, внимательно изучив фотографию, — теперь я ее вспомнила.

— Какие-нибудь подробности?

— Это вряд ли. Я же говорю, всех не упомнишь. Столько лиц, сами понимаете…

Мне совершенно очевидно, что эта женщина скрывает гораздо больше, чем хочет сказать.

— Я только что разговаривал с ее сыном. Ему интересно узнать, какой была в детстве его мать.

— С ее сыном? У Сары был сын?

То, как преображается ее лицо при упоминании ребенка, и то, как она произнесла «Сара», свидетельствует, что она отлично знает, о ком речь.

— Да. Он мне понравился. Эта фотография от него.

— Можно взглянуть еще раз?

Я снова передаю ей фотографию. Она берет ее обеими руками.

— Сколько лет ее мальчику?

— Тридцать два.

Лейн смотрит в сторону, мысленно считает.

— Такой молодой?

Судя по тону, ее интерес потух. Она возвращает фотографию.

Почему ей было бы интереснее, если бы Сарин сын оказался старше? Может, она подозревала, кто мог быть отцом?

— У Сары был парень? — спрашиваю я.

Лейн щурится.

— У нас такое не позволялось. Девочки жили наверху, спальня мальчиков была в отдельном здании.

— Я ничего такого и не имел в виду.

— По этой части мы были очень строги. Джек, мой муж, мог и ремень в ход пустить, если что. Доставалось и парням, и девчонкам.

У меня появляется нехорошое предчувствие. Мне очень не хочется смущать миссис Лейн, но, боюсь, придется на нее надавить.

— Вы знаете, почему Сара сбежала?

— Нет! — резко отвечает она. — Вот уж с кем была головная боль! Проблема за проблемой. Она не давала жить парням. Джек делал все, что мог, но она была настоящей дикаркой.

То, как она произносит имя Джека — уверенно, почти благоговейно — сильно меня настораживает.