Охотник

Я начинаю в спешке рассказывать.

— Джиллиан, кажется, я узнал, кто это, ну, хотя бы откуда он взялся. Думаю, он только что, заметая следы, убил свою приемную мать.

— В Ред-Хук?

— Да. Я был там вчера, разговаривал с ней. Нашел в роще за ее домом машины, принадлежавшие пропавшим туристам, десять штук.

— Господи!..

— Это еще не все. Он знает про меня, знает, как меня зовут. А значит, может знать про тебя и про Гаса.

— О чем ты говоришь?

— Сам не знаю. Прости. Я не хотел втягивать во все это тебя.

— Ты этого и не делал. Перестань винить себя.

— Он может прийти за тобой.

— Зачем?

— А зачем он вообще все это делает?

— Где ты? Приезжай сюда, мы все обсудим.

— Сначала я должен кое-что сделать — узнать его имя.

— А потом приедешь сюда?

— Да. А ты позвони Гасу, предупреди его. Еще позвони в полицию Хадсон-Крик. Наври им, что хочешь. Черт, да скажи, что боишься меня.

— Ни за что!

— Ты должна что-то предпринять.

Надеюсь, я сейчас преувеличиваю в своем беспокойстве. Не знаю, чтобы бы я сделал, если бы что-то случилось с Джиллиан.

* * *

По дороге в Хелену меня тревожат две вещи. Что, если он устроил пожар и совершил убийство, чтобы отлечь внимание и сбежать? Пока власти поймут, что за ним надо гнаться, он успеет убраться очень далеко.

Вторая вещь — противоположная, — что, если он не использует это как прикрытие, чтобы убежать? Что, если он останется на месте и убьет любого, кто сможет найти связь между ним и убийствами?

Сын Сары Ивз уверен, что его мать убили. Что, если убийца тогда убрал еще одного свидетеля?

До офиса службы опеки я добираюсь почти в невменяемом состоянии. Как мне действовать? Еще хуже мне делается от необходимости врать сотрудникам службы.

Я заезжаю на стоянку и сижу неподвижно, стараясь успокоиться. Где-то там, внутри, записано его имя. Все может завершиться очень быстро. Мне только и нужно, что забрать запрошенные сержантом Грэм документы.

Это, наверное, будет нарушением закона. Но такая мелочь в данный момент волнует меня меньше всего.

Я вылезаю из машины, проверяю, нет ли на моей рубашке пятен крови, и вхожу в вестибюль.

Дежурный за стойкой отрывается от своего телефона.

— Чем могу вам помочь?

— Я за документами для округа Пуатье.

Я готов совать ему любые имеющиеся у меня удостоверения: хоть разрешение на исследования в национальных парках, хоть университетский пропуск, в надежде, что эти официальные документы вызовут ко мне некоторое доверие.

— Третий этаж. Кабинет четыре.

— Спасибо.

* * *

Через две минуты я стою перед нужным столом. Моя нога дрожит так сильно, что я вынужден прижаться к столу коленом.

— Чем могу помочь? — спрашивает женщина за столом.

— Я приехал за данными об опеке, запрошенными округом Пуатье.

— Когда передан запрос?

— Сегодня утром.

— Очень жаль, на обработку запроса нужно десять дней. Странно, что вас не предупредили.

Черт. Черт!

Через десять дней я буду либо в тюрьме, либо на том свете.

— Это от шерифа округа Пуатье? — спрашивает голос из соседнего кабинета.

— Да. Я объясняю, что на это уйдет не менее десяти дней.

— Документы у меня на столе, — говорит голос. — Час назад звонили опять, это срочный запрос. Расследуется убийство.

В двери появляется женщина в брючном костюме и с толствой папкой в руках.

— Вот, только что закончила их собирать. Держите.

Стараясь унять дрожь в руках, я забираю у нее папку. Внутри сплошь заполненные бланки, анкеты, фотографии детей — десятка три.

— Спасибо.

Я на ходу перебираю снимки, силясь угадать, на каком запечатлен убийца, и чуть не врезаюсь в дверь.

Глава 68 Контрмера

— Вы ответите? — спрашивает меня на выходе дежурный.

— Простите? — отрываю я взгляд от папки.

— Ваш телефон. — Он указывает на мой карман.

Я только сейчас понимаю, что он звонит.

— Конечно, спасибо. — Я зажимаю папку под мышкой и достаю телефон.

Судя по незнакомому коду, звонок междугородний. Сначала я не хочу отвечать, но потом передумываю и сажусь на скамейку возле входа в здание.

— Алло? — говорю в трубку рассеянно. Передо мной десятки лиц и захватывающая задача: найти того, кто жил в доме Лейнов в одно время с Сарой Ивз.

— Тео? — слышу я низкий бас.

— Да? — Только теперь я добираюсь до фотографий воспитанников конца 70-х — начала 80-х годов. Вот и Сара. На этом снимке она младше, чем на том, который я видел раньше.

— Ты меня внимательно слушаешь? Потому что я к тебе очень внимателен.

Тон, которым это произнесено, заставляет меня оторваться от папки.

— Вы кто?

— Сам как думаешь?

У меня душа уходит в пятки.

— Я не вполне уверен…

— Перейдем к делу. К твоим дальнейшим действиям.

— В каком смысле?

— Первое: ты уничтожаешь все свои записи и все, которые еще не передал полиции.

Черт! Нет. Не может быть.

— Подождите…

— Тео, я не договорил. — Он говорит твердо, как кинолог, отдающий немецкой овчарке команду «сидеть». — Уничтожив записи, ты сделаешь видеозапись с признанием в убийстве Джули Лейн.

— Но я ее не убивал…

— Конечно, это не ты, ее убил я. Она была мне как мать. Сам видишь, что ты заставил меня сделать.

Мне не хватает воздуху.

— Почему?

— А ты как думаешь? Если бы ты не постучался в ее дверь, она бы осталась жива. Это твоя работа.