Охотник

       – Егер, ты – зануда. Я ни черта тебе не должен. Ты мне всем обязан. Я спас твою задницу. – Райан сменил тон с угрожающего на раздраженный. – Здесь не время и не место обсуждать планы на будущее. Если тебе абсолютно необходимо знать причины заданий, которые я тебе даю, я объясню их тебе позже, когда у нас будет больше времени на разговоры. Теперь, самое лучшее место, где ты можешь застать Фельдмана...

       Оскар нетерпеливо прервал его:

       – Я думаю, вы не поняли того, что я только сказал вам, Райан. До свидания.

       И Оскар пошел прочь.

       Правой рукой Райан схватил Оскара за левую руку. Оскар перехватил руку Райана своей левой рукой, и они сжали друг друга. Одновременно Оскар развернулся на левой ноге вокруг Райана, и, высвободив правую руку, схватил свой пистолет, который скрытно держал под пиджаком, направив его в грудь Райана.

       – Сукин сын! – На сей раз в голосе Райана звучала едва скрываемая ярость.

       – Полегче, парень! – ответил Оскар. – Ты на мушке. Помнишь, я сказал, что это может быть с кровью или без крови. Надави на меня посильнее, и я убью тебя прямо здесь.

       Почти минуту двое мужчин не двигались, готовые действовать. Потом ярость медленно ушла из глаз Райана, и он ослабил захват на руке Оскара.

       – Хорошо, Егер, – вздохнул он, – давай поговорим.

       – Отлично. Я отпущу вашу руку, чтобы никто на платформе ничего о нас не подумал, но я держу вас на прицеле. И упаси вас бог трогать что-нибудь у себя под пиджаком.

       Райан прочистил горло:

       – Обстановка следующая: мой босс, Вик Риццо, руководитель Антитеррористического отдела, получил ультиматум. Бюро находится под жутким давлением, от нас требуют остановить тебя, и теперь директор дал Вику крайний срок. Евреи в Бюро давно охотятся за Виком и мной, постепенно подрывая наше положение, особенно копая под Вика, чтобы заменить его Капланом вместо меня в качестве руководителя отдела, как только они смогут избавиться от Вика. Когда в январе ты начал зачищать межрасовые пары, они действительно здорово прижали Вика, начав организовывать утечки в печать и намекая, что тебя не могут поймать из-за его некомпетентности.

       Конечно, теперь они потеряли своего кандидата. И если ты не сделаешь никакой глупости, я смогу помешать тебя поймать. Другими словами, где-нибудь через месяц я должен стать главой Антитеррористического отдела.

       Это не было бы так важно, если бы Вик выступил против евреев, но он не сделает этого. Мы сто раз с ним обсуждали ситуацию. Он боится евреев. Он знает, что они годами пытаются его выжить, но он будет отбиваться. А я буду, но, конечно, очень осмотрительно.

       За прошлые десять лет Антитеррористический отдел превратился в одно из самых важных подразделений в Бюро. В будущем он превратится в самый важный отдел, судя по тому, куда идет американское общество. Именно поэтому евреи так настойчиво стремились поставить Каплана руководителем этого отдела. Дело в том, что, за исключением отдела контрразведки, все остальные в Бюро занимаются борьбой с обычной уголовной преступностью: грабежами банка, наркотиками, похищениями людей, компьютерной преступностью и тому подобным. С другой стороны, Антитеррористический отдел занимается политической деятельностью вроде твоей, Егер, или тем, о чем трепались те ку-клукс-клановские придурки, или той деятельностью, которую пуэрториканские националисты периодически возобновляют в последние пятьдесят лет. ФБР превращается в государственную политическую полицию, главной работой которой будет не раскрытие преступлений, а защита Системы от тех, кто хочет ее свергнуть или изменить неконституционными путями. Мы становимся американской разновидностью КГБ.

       Страна разваливается, и нашей задачей будет сохранение ее единства или, по крайней мере, замедление процесса распада. С почти двумя миллионами небелых иммигрантов, ежегодно вливающимися в страну – со всеми этими чикано-мексикано, гаитянами, азиатами, с нашими крупными городами, в основном захваченными бандами наркоманов, с бродячими стаями черных, с Белыми детьми, познающими жизнь в школах, похожих на джунгли, где их терзают цветные, с растущей, как снежный ком, политической коррупцией в Вашингтоне, да и в любом законодательном собрании и мэрии, и со всем остальным дерьмом, которое сейчас всплыло, когда Белое большинство, привыкшее считать себя основой страны, раскалывается и теряет хватку. Мы потеряли чувство нашей общности и сплоченности. Людям больше нет дела до страны; они заняты, только самими собой и своими семьями. Страна разбита на миллионы различных осколков, и все вопят о том, что хотят они, и пропади пропадом все остальные.

       Одни пытаются добиться желаемого, используя свои деньги и политическое влияние. Это нормально. Другие же стремятся использовать насилие или угрозу насилия. Это – ненормально. Это – терроризм. Нам платят именно за то, чтобы его предотвратить.