Охотник

       Еще во Вьетнаме он считал газетчиков и телевизионщиков, работающих в новостях, самой предательской сворой негодяев, которые преднамеренно стремились предотвратить победу американцев и добились своего. В то время он приписывал это их прокоммунистическому уклону. Но, ведь точно также возможно, что они стремились предотвратить победу Белых, и что их уклон был больше против Белых, чем за коммунистов?

       Самое неприятное заключалось в том, что большинство рядовых сотрудников из новостей не были евреями; они были Белыми, и все же он помнил их всех как одну извращенную, лживую, ухмыляющуюся банду мерзавцев, которые едва могли скрыть ликование при каждом американском отступлении, и кто считал обязательным для себя страшно искажать все, о чем они сообщали. Они вели себя так, потому что им приказали еврейские боссы? Оскар в это не верил. Он был достаточно знаком с человеческой природой, чтобы понять по всем мелким признакам, что их поведение было добровольным.

       То же самое можно было сказать и о многих сторонах распада Белого общества после войны во Вьетнаме. СМИ с энтузиазмом пропагандировали любую форму вырождения и извращений, но Белое население явно не оказывало им никакого сопротивления. Справедливо ли обвинять средства массовой информации в расовом смешении, вседозволенности и падении нравственности и качества работы, феминизме, либерализме, взрыве гомосексуализма, современном анти-искусстве, замене традиционной Белой музыки роком и другими небелыми ее разновидностями, распространении наркотиков и тысячах других бед только потому, что СМИ обеспечивают терпимую атмосферу для этих явлений? Разве не может быть так, что всех и каждого – и широкую публику, и сотрудников СМИ, включая евреев, – несет один и тот же поток? Если это так, то евреев больше всего следовало винить в отказе использовать мощь их новостных и развлекательных СМИ для борьбы с вырожденческими тенденциями населения: другими словами, это был грех упущения, а не преступного деяния.

       Оскару действительно захотелось поговорить об этом, поэтому он позвонил Гарри Келлеру и договорился с ним встретиться в воскресенье после обеда.

       Потом он позвонил Аделаиде и сказал ей, что он закончил работу на этот день и попросил приготовить обед.

       – Я знаю, что сейчас всего четыре часа, малыш, но почему бы тебе не приехать сейчас? Я свихнул мозги с этой ускоренной программой исследований, и теперь мне ужасно нужно твое присутствие.

       – Да-да! Ты имеешь в виду, что соскучился по моему телу?

       – Хорошо, это тоже.

       – Оскар, ты больше недели обещаешь помочь мне найти новую пару лыж. Почему бы нам не сделать это сейчас?

       Ее голос звучал немного жалобно. А ведь верно: нынешние лыжи Аделаиды были немного длинноваты для нее, и ей было трудно кататься. К тому же и крепления были не очень хорошие. Это были ее первые лыжи, и она действительно не знала, что делала, когда их покупала. После того, как Ади раз двадцать упала во время их лыжной прогулки две недели назад, Оскар пообещал купить ей новые лыжи и крепления, как только они вернутся домой. С тех пор ему уже дважды пришлось отложить выполнение обещанного, сначала потому, что он готовился к уничтожению Каплана, и затем из-за этой научно-исследовательской работы.

       – Хорошо, дорогая, едем. Мы можем заняться любовью после обеда. Принеси свои ботинки, и мы все сделаем. Я думаю, что магазин открыт до шести.

       И тут позвонил Райан. Он не назвался, но голос перепутать было нельзя:

       – Жди меня у входа на станцию метро «Кларендон» через 20 минут.

       – Это срочно? У меня сейчас встреча. Мы не можем встретиться завтра утром?

       – Егер, ты должен быть на станции метро через 20 минут. – И Райан повесил трубку.

       Вот дерьмо! Надо решать, как побыстрее сбросить Райана со своей шеи. Положение было щекотливым. Если взглянуть на нее с точки зрения Райана, то в случае, если Оскара когда-нибудь схватит кто-то еще, скажем, местная полиция, мог ли Райан быть уверен, что Оскар не потянет и его, чтобы получить для себя некоторые выгоды? Даже сейчас Оскар, вероятно, мог рассказать довольно убедительную историю о том, почему он убил Каплана, откуда узнал так много личных данных о своей жертве, и так далее.

       Нет, очевидно, что Райан не мог позволить себе давать ему больше заданий. И по той же самой причине Райан не мог арестовать его сам. Действительно, если этот ФБРовец хотел спокойно спать ночью, он даже не мог позволить Оскару жить слишком долго. Очень скоро Оскару придется «разобраться» с Райаном, пока Райан сам не разделается с ним. Даже встреча, которую Райан потребовал сегодня, могла бы быть предназначена для этой цели.

       Хотя Оскар так не думал. Райан говорил по телефону слишком холодно и властно. Если бы он хотел заманить Оскара в смертельную ловушку, ему следовало быть немного дружелюбнее и многословнее, чтобы усыпить бдительность Егера. Оскар надеялся, что интуиция его не обманывает, и с тяжелым сердцем перезвонил Аделаиде, чтобы в третий раз отложить их поход за покупками.