Охотник

Оскар отнесся к его новым обязанностям в Национальной Лиге очень серьезно, несмотря на растущие сомнения в пользе просветительской работы в такой отчаянный момент борьбы Белой расы за выживание. Его пыл к работе в этой организации питала неспособность самому придумать что-нибудь более эффективное, что он мог бы сделать. Он был склонен верить утверждению Райана, что тысяча таких мужчин, как он сам, может свергнуть правительство, но трудность состояла в том, чтобы их найти и включить в работу; а тогда, возможно, наступит время вернуться к его прежним действиям. Но до этих пор Лига представлялась лучшим доступным средством поиска недостающих 999 мужчин.

       Оскар был одержим мыслью, как найти способ использовать средства массовой информации, для донесения идеи Лиги до широких людских слоев. Он разделял мнение Гарри о необходимости найти и включить в работу достаточное количество лучших людей перед попыткой сдвинуть массы, но его бесила медлительность достижения Лигой результатов, и он боялся опасностей, связанных с такой узкой стратегией. Адвокаты Лиги могли быть совершенно правы, что с буквоедческой точки зрения правительство не сможет преследовать по суду их организацию по закону Горовица, но они исходили из предположения, что власти будут связаны их же собственными правилами. Они не понимали, в отличие от него, что в будущем правительство для своей защиты станет все больше полагаться на людей вроде Райана, которые играют не по правилам. Единственный способ защиты организации от правительства, которому служат такие люди, состоит в объединении широких народных масс, которые в нужный момент можно будет послать бушевать на улицах. Поэтому вместо множества книг по истории, он начал брать домой из библиотеки книги по массовой информации. И Оскар начал смотреть по телевидению не только выпуски новостей; вместе с Аделаидой он потратил десятки часов, просматривая самые безвкусные передачи – от игровых шоу, с их гонгами, гудками, хриплым смехом и слабоумно скалящимися соперниками, до напыщенных ханжеских речей евангелистов, спасающих веру, – и затем обсуждал их вместе с ней, что же привлекало в этих передачах обыкновенного зрителя. Оскар не потерял интереса к изучению роли евреев в делах Белой расы с библейских времен до настоящего времени, но он уже понимал, что с евреями надо что-то делать, независимо от того, что он мог еще обнаружить в их замыслах и их побуждениях в ходе своих продолжительных исторических исследований. Их контроль над новостями и развлечениями как таковой требовал немедленных действий.

       Аделаида также стала активным членом Лиги. Не только участие в организации казалось ей достойным занятием, но ее вдвойне радовало влияние на Оскара его нового увлечения. То, что тяготило его в прошлом, сейчас беспокоило явно меньше. Реже стали вечера, когда Оскар оправдывался, что не может быть с нею, и они проводили вместе больше времени. Он даже стал более определенно говорить с ней о свадьбе. Они уже решили, что она переедет со своей квартиры к нему в июне, когда у нее начнется отпуск.

       Спустя три недели после того, как они вступили в Лигу, и через неделю после их второго собрания в Лиге, Гарри пригласил Оскара и Аделаиду на встречу с товарищами-членами Солом и Эмили Роджерс. Когда они подъехали к дому Келлеров, Колин проводила их вниз в подвал в комнату отдыха. Когда Оскар спустился по лестнице, его поразила внешность мужчины, который встал ему навстречу с другой стороны большой комнаты: это был настоящий великан, чья огромная бородатая голова с грубыми чертами почти задевала потолок, а его пронзительные голубые глаза так сияли, что, казалось, пронзили Оскара в дверном проеме. Никогда в жизни он не встречал такой внушительной фигуры.

       Ко времени, когда все были представлены друг другу и расселись, Оскар оправился от изумления и начал присматриваться к Солу. Мужчине было лет 40-45, хотя с бородой он выглядел старше; по крайней мере, она подчеркивала впечатление суровости и величавости, которые обычно связывают с большим возрастом. Голос у него был глубоким и звучным и сразу приковывал внимание. Было трудно вообразить такого мужчину школьным учителем, хотя он, конечно, будет иметь преимущество в работе со всякими непослушными панками в классах, которые переполнили общественные школы в наши дни, подумал Оскар.

       Эмили, жена Сола была миловидной высокой и тоненькой блондинкой в возрасте немного за тридцать. Она также работала учителем. Детей у супругов не было.

       После первого обмена любезностями Оскар занял в беседе со своим новым товарищем несколько вызывающую позицию:

       – Почему ваши родители наградили вас таким именем «Сол»? – спросил он с ехидной улыбкой.

       Сол далеко откинулся в своем кресле и вытянув ноги, задумчиво поглядел в потолок.