Охотник на магов (СИ)

Итак, проведем инспекцию. Руки-ноги на месте, хотя, судя по ощущениям, кто-то и пытался мне их оторвать. Во рту все тот же кислый привкус. Голова раскалывается от жуткой мигрени, которая от каждого неосторожного движения все с возрастающим энтузиазмом врезается в мозг. По этой причине глаза пришлось щурить, чтобы ограничить в них попадание света и информации об окружающем мире.

Мы по-прежнему были в пути. Мимо проплывали унылые грязные пейзажи. Я мазнул по ним взглядом, но место мне было незнакомо. Небо не очистилось, но его серое одеяло довольно сильно прохудилось. В нем то и дело мелькали дыры, обнажая небесную лазурь.

Точно определить время суток мне не удалось, солнце пряталось от меня. Но, по всей видимости, на дворе был уже следующий день. Сырой, промозглый и зябкий. Как не прижимал я к себе свои колени, унять дрожь не получалось.

— Замерз, Касий? — голос раздался совсем рядом, и я сфокусировал свой взгляд на его обладателе. — Неудивительно, одет-то ты легко. Впрочем, когда вещи насквозь мокрые особой разницы в этом нет.

Всадником, сопровождавшим мою повозку, на этот раз оказался сир Дикон Айронхарт, один из двух рыцарей, которые приняли участие в этом походе еще с самого начала. Он-то и решил завязать со мной разговор, чего ранее вообще-то не случалось.

Мне сразу бросилось в глаза, что воин получил новую отметину. Его череп украшал очередной свежий порез, начинаясь у виска, пересекая ухо и обрываясь ближе к затылку. Порез был настолько ровным, что не каждый врач с твердой рукой и скальпелем в ней, смог бы его воспроизвести. А там, где он сталкивался с ухом, последнее понесло значительные потери. Часть уха у рыцаря было отсечено. Это маленькое увечье не добавляло красоты в, и так довольно потрепанный, образ Айронхарта.

Рыцарь с задумчивым видом потянулся к поясу и извлек из сумки тускло поблескивающую фляжку. Поддержал ее в руке несколько мгновений, словно решая что-то про себя, а затем протянул ее мне сквозь прутья.

— Держи. Сделай пару глотков — и согреешься.

— Что это? — брать сосуд я не спешил.

— Абсент. Чистый. Хорошее средство для согрева. И не только. — хмыкнул Дикон. Шрам, растягивающий губы рыцаря, немного искажал черты его лица, и было непонятно, то ли он улыбается, то ли скалится.

— Нет, спасибо, воздержусь. Я с алкоголем не в ладах. — отказался я, стуча зубами.

— Как знаешь. — Айронхарт нисколько не расстроился моему отказу. Фляжка снова исчезла в его поясной сумке.

Дальше какое-то время мы ехали молча. Между нами повисла какая-то натянутая тишина. И давила она на меня не слабее, чем серое небо. Между двумя людьми всегда возникает это напряженное безмолвие, когда им обоим есть что сказать друг другу, но оба они по какой-то причине не спешат начинать неприятный для себя разговор. Выиграл рыцарь, я сдался первым.

— Сколько прошло времени? — слегка запинаясь спросил я его.

Сир Дикон взглянул на меня с непонятным выражением.

— Два дня.

— Два дня как мы в пути? Это третий?

— Нет, два дня, как пошел дождь. В дороге мы уже четвертый день.

Бездна! Столько времени вычеркнуто из жизни. Опять.

— И как..? Как я себя вел? — сбивчиво и несколько смущенно поинтересовался я.

— Буянил. Сильно. — снова эта его ухмылка-оскал. — Сперва все пытался выбраться из клетки. То бросался на решетку всем телом, то старался протиснуться между прутьями. И как только еще себе увечье не нанес. Ты ж не нанес?

— Не знаю. Все тело болит, шевельнуться нельзя. — пожаловался я.

— Немудрено. Когда используешь свое тело, как таран, отделаться одними лишь синяками — большая удача. — заметил рыцарь и продолжил отвечать на мой вопрос. — После того как у тебя наконец кончились силы, ты заголосил. Ох и неприятный же у тебя крик, Касий. Как у загнанного животного. Прямо мороз по коже. Ты все выл и выл, выл и выл, а потом вдруг зарычал и опять бросился на прутья. И так по кругу. Даже на сон не прерывался.

Вот же скверна! Всегда неприятно выставлять себя в неприглядном свете, даже если от тебя в тот момент ничего не зависит. И как мне теперь без смущения этим людям в глаза смотреть? Меня ведь и раньше недолюбливали, считали каким-то выродком, а теперь вообще за человека перестанут держать. Впрочем, мне ли привыкать к подобному отношению?

— Кстати, о сне. — напомнил о себе всадник. — Я бы на твоем месте к парням какое-то время с разговорами не лез. Нагрубят. Злые они на тебя. По твоей милости уже вторую ночь никто нормально не спит. В темное время суток ты вопишь так, что все волки в округе затыкаются. И как только голос до сих пор не сорвал? Глотка у тебя луженая.

Я кивнул, показывая тем самым, что слова рыцаря приняты к сведению. Не то чтобы я собирался вести светские разговоры со своим конвоем, да и с кем-либо другим тоже, если на то пошло. Но новость меня расстроила. Мои предположения, касательно отношения ко мне, уже начали сбываться.

Я умолк, раздумывая над полученной информацией, но новая пауза затянулась ненадолго.