Охотник на ведьм

Джессика отправила сообщение, на секунду уставилась на цветные окошки с текстом на экране, а затем выключила телефон. Она собиралась заварить себе крепкого чая и набросать всю информацию, которую они знают об этих охотниках на ведьм. Чтобы иметь возможность спокойно ждать новостей с поля. Хороших и плохих.

Она достала ключи из кармана парки и в одних носках направилась к задней двери.

59

Выключаемая сигнализация издала соответствующий звук. Джессика закрыла дверь и настроила систему на домашний режим, выключив датчики движения внутри квартиры, но оставив включенными магнитные считыватели на дверях. Теперь Джессика могла спать спокойно, зная, что никто не сможет ворваться в квартиру, не включив сигнализацию.

Джессика пересекла комнату, бросила быстрый взгляд на длинный стол и направилась на кухню. Она включила электрический чайник и полезла в шкаф за кружкой. Хромированная раковина была полна одинаковых белых кружек, испачканных бледно-розовым чаем из шиповника. Джессика смотрела на кружки, раковину и столешницу вокруг нее. Внезапно тот факт, что ее кухня почти идентична кухне Копоненов, не показался странным совпадением. С другой стороны, она не могла понять, зачем кому-то понадобилось столько хлопот, чтобы привлечь ее внимание. Она открыла посудомоечную машину, вдохнула запах стоячей воды и въевшегося жира и загрузила грязные кружки на верхнюю полку. Они звенели, когда она устанавливала их, чтобы они все поместились. Электрический чайник начал гудеть.

Джессика сидела за кухонным столом, направив взгляд в экран компьютера. Ее пальцы покоились на клавиатуре, но пистолет лежал на расстоянии вытянутой руки. Она открыла фотографию доски, заполненной заметками и фотографиями людей и мест, так или иначе связанных с этим делом. Джессика вырвала листок из своего блокнота и начала вычерчивать логическую карту, которую разработало их подразделение.

Джессика вспомнила свой утренний разговор с Эрном. Неужели можно ожидать новых убийств? Или они еще не нашли все тела?

Джессика увеличила фотографии. Истерически хохочущая Мария Копонен, совершенно безмятежная Леа Блумквист. Изображение Лоры Хелминен явно было выбрано из социальных сетей: она с бокалом игристого вина в руке, в желтом топе, демонстрирущем ее декольте. Она жива: все еще может делать то, что делает на фотографии. Копонен и Блумквист уже не могут. Чем больше Джессика вглядывалась в лица красивых женщин с волосами цвета воронова крыла, тем яснее понимала, что сама она — одна из них. Они все могли бы быть сестрами. Эта мысль одновременно успокаивала и пугала. Обнадеживала, потому что Хелминен после похищения и томления в подвале легко могла ошибиться в женщине на картине. Она никак не могла быть уверена, что там был портрет именно Джессики. И все же от этой мысли Джессику тошнило. Она чувствовала себя вовлеченной во что-то, чего не желала, как будто ее личность и тело были втянуты в какую-то группу риска, формирующуюся на лету.

Мысли Джессики блуждали по прошлым векам, по произвольно определенным референтным группам из новейшей истории, которых преследовали во имя истин, оказывавшихся ложными. Еретики, неверные, недочеловеки, ведьмы, колдуны. Народы, ставшие мишенями пропаганды, чье происхождение, внешний вид, религия или идеология предопределили им ужасную и совершенно несправедливую судьбу. Конечно, геноцид — это преступление совершенно иного масштаба, чем отдельные случаи насилия, но по психологическим и социальным последствиям действия неистового серийного убийцы могут соответствовать массовому преследованию. То, что за тобой охотятся, порождает неуверенность и страх, заставляет практически любого человека скрывать свою личность. Это заставляет людей бежать, искать спасения, надеяться, что однажды все вернется на круги своя.

Джессика бросила взгляд на большие часы на стене кухни. Две длинные стрелки, соединенные в центральной точке с кварцевым механизмом, без устали гарцевали вокруг нее. И на тот момент показывали время 5:30.

Телефон на столе завибрировал.

— Я жива, Эрн, — бросила Джессика в трубку и вздрогнула в тревоге, услышав тихие удары где-то в глубине своих стен. Старые дома всегда разговаривают.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Эрн. Его голос стал еще более резким. — Есть пара вещей…

Эрн закашлялся, и Джессика отняла трубку от уха. Его кашель звучал как удар топора по замерзшему камню.

— Рас проверяет камеры в больнице. Медик передал твою одежду прямо на посту медсестры, где ее подобрал Юсуф. Несомненно, существуют «слепые» зоны, которые камеры не задевают, но Юсуф поговорил с медсестрой, и она сказала, что ни в коем случае не покидала своего поста.

— И никто не имел доступа к одежде на сестринском посту?

— Весьма маловероятно.

— Но этот текст все же был когда-то написан. Потому что сама я его не писала.