Охотник за воспоминаниями

– Вы являетесь в снах и видениях, и иногда даже оставляете знаки!

– Вроде шишки на макушке? – лукаво уточнила она. – Это моя личная отметина, носите ее с честью, крылатый рыцарь!

– О, я буду заботиться о ней, но боюсь, этот знак недолговечен! Не могу ли я получить нечто более существенное на память?

– Более существенное, чем шишка? Хотите перелом руки, ноги, или более серьезное увечье? – изумилась девушка.

– Нет, я имел в виду нечто совсем иное, – рассмеялся Крис. – Не столь болезненное. Скорее наоборот.

– Что же?

– Поцелуй.

– Поцелуй! Только при одном условии!

– Готов на любое, прекрасная леди.

– Всегда мечтала испытать чувство полета. Хочу оказаться в воздухе, высоко над землей, и лететь над лесом навстречу ночному ветру. Сумеете исполнить мою мечту – поцелуй станет вашей наградой.

Музыка загремела новой мелодией и партнерша ускользнула от Кристофера в самую гущу веселой толпы.

* * *

Лансу праздник не нравился. Идти ему сюда не хотелось, настроение паршивее некуда.

Неудача с вивернами до такой степени обескуражила его, что Ланс просто потерял веру в себя. Ну почему, почему Крис, этот святоша, который и про виверн ничего не знал, так легко нашел себе ездовую? А от него звери мало что шарахнулись, так еще и всполошились, будто он у них из гнезд яйца воровал!

Они будто чуяли в нем что-то угрожающее, чужое. Ланс сначала решил, что можно будет попытаться еще раз, попозже, но Ральф запретил ему приближаться к вивернам.

Денег на висор, даже самый дешевый, ему не хватало, пришлось справляться своими силами. Несколько грубо скрепленных жестянок, медная маска с крупными зелеными линзами, резкие движения и рубленные фразы – получился механический охранник. Перчатка Ржавого Джо тоже пришлась кстати. О самом механоиде и его поручении Ланс старался не думать, и так забот хватало.

Его раздражало легкомысленное настроение праздника, он бы с удовольствием держался в стороне от всего этого шума, но приходилось следовать за Элизой – обеспечивать ее безопасность. В новом образе он узнал ее не сразу и был удивлен, как легко девушка может превратиться из красавицы в серую мышку. Значит, можно и наоборот?

Элиза изображала зануду-зубрилку, как только кто-то из кавалеров приближался к ней, демонстративно раскрывала книгу и бормотала что-то про скорые экзамены. Но молодых мидлтонцев это не останавливало.

Несколько раз настойчивые кавалеры все же увлекали девушку в танец, и Лансу приходилось бегать вокруг танцевальной площадки чтобы не потерять ее из виду. Тогда Ланс решил, что единственный правильный выход в этой ситуации – танцевать с ней самому. Он ожидал, что Элиза будет против, но девушка улыбнулась ему из-под огромных очков и без вопросов подала руку для танца.

Это приятно удивило парня. Наверное, Элиза просто привыкла к нему. Но он был совсем не против.

Мимо провальсировали белокрылый обитатель Эдема, окутанный сиянием и девушка в птичьей маске. Крылатый показался Лансу знакомым.

– Надо же, гости из Эдема, – улыбнулся Ланс. – И из Инферно кто-то заглянул.

– По-моему, птичья маска выглядит довольно пугающе, как раз для Нижнего Мира.

– Но небожители не против приударить за инфернальными девушками. А знаешь, тебе идет быть зубрилкой. Не думала о Магистериуме?

– Думала, но… ой, посмотри, там, кажется, идет представление!

На высоком помосте разыгрывали классический сюжет комедии масок, где герои меняли личины быстрее, чем зрители успевали сообразить. Проворный слуга обводил вокруг пальца глупого старикана, устраивая его молоденькой дочке свидания со своим хозяином, юным мечником, в то время как отец желал выдать ее замуж за высокомерного искусника. Горожане встречали радостными возгласами шутки слуги и подбадривали жениха, принимая происходящее на сцене близко к сердцу.

В толпе мелькнули знакомые лица – Эвита и ее муж Зигвард со старшими сыновьями пришли на праздник. Родители были нарядно одеты, в волосах Эви – венок из полевых цветов, а дети закрыли лица волчьими масками. Семья остановилась у длинного стола, уставленного лакомствами. Зигвард принес огромный копченый окорок, а Эвита – пирог и печеные яблоки. Сыновья радостно набросились на сладости и выпачкались в крем, поедая пирожные мадам Пенни.

– Вы только посмотрите, волчьи шкуры явились, – громко прокричал мужчина в костюме жнеца. – Ни стыда ни совести, притащили своих ублюдков!

Тень, клубившаяся под капюшоном скрывала лицо, искаженый голос звучал низко.

– Как вас, убийц, еще в город пускают? Ты, – он обернулся к Эви, размахивая серебряным серпом, – подстилка волчья! С одним зверем живешь, или всей стае не отказываешь?

Зигвард оскалился и бросился на обидчика. Глаза налились кровью, а руки сомкнулись на горле "жнеца".

– Убью, тварь! Проси прощения у моей жены!

– П-пошел к гремлину! – прокашлял жнец, отмахиваясь серпом, с его перстня в лицо оборотня слетело жалящее заклятье.

Ярость Зигварда вырывалась наружу, на теле выступили вены. Он не слышал криков жены, гнев выпустил зверя и нарядный камзол с треском разорвался на серой волчьей спине.