Охотники и чудовища

Возможно, не будь мои мозги проспиртованы пуншем, и я бы дважды подумала, прежде чем идти ва-банк. Но что сказано, то сказано, не проглотишь же слова обратно. Оставалось дождаться решения монарха и надеяться, что я не совершила самую большую ошибку в своей жизни, предложив этому дьяволу заключить со мной сделку.

Король расплылся в улыбке. Самодовольной и торжествующей, словно уже успел заглянуть в будущее и точно знал, кто кого сегодня поимеет.

— Вы же помните, моя дорогая, что в прошлый раз проиграли?

— А я оптимистка, — бросила ему с вызовом. — И всегда верю в лучшее.

— Вы мечтательница, Филиппа. Наивная глупышка. Но раз уж сами предложили…

Громко хлопнув в ладоши, Рейкерд велел показавшейся в дверях служанке скорее привести к нему старшего советника и камергера.

— Так что же вы все-таки в случае победы загадаете? — продолжил со мной любезничать король.

— Кое-что для души и для морального удовлетворения.

— Вы меня заинтриговали, Филиппа.

Мне не давало покоя, почему Рейкерд так легко согласился на игру и, вообще, принял мои условия. Но подстраховаться все равно подстраховался. Не успели советник и камергер, рассыпаясь в поклонах, появиться в спальне, как король потребовал, чтобы я поклялась не просить ничего для Мэдока. Это в случае победы. В случае же проигрыша я должна была исполнить королевскую волю, ранее мне озвученную. Рейкерд в свою очередь поклялся, если сделаю ему шах и мат, исполнить одно мое желание. Это которое для души и для морального удовлетворения, но не для хальдага.

Клятвы были подтверждены маленьким кровопусканием, от него у меня не получилось отказаться. Пришлось позволить уколоть себе палец острием кинжала и оставить багряную кляксу на листе бумаге, на котором советник — статный мужчина с орлиным носом и цепким взглядом, один из старших лордов — быстро записал данные нами обещания.

— Что скажешь, Сандер, может, мне стоит проиграть нашей очаровательной леди, только чтобы узнать, чего же так жаждет ее юное сердце?

Вейр устроился на спинке кресла позади своего хозяина. Впившись когтями в бархатную обивку и деловито нахохлившись, он смотрел на меня немигающими алыми глазами. Придворные отошли вглубь спальни и замерли, успешно изображая статуи. Я тоже замерла, напряженная, прямая, натянутая как струна, и неотрывно смотрела на шахматную доску.

«Давай сделаем ее, Рей, — подал голос коршун, и мне стоило немалых усилий себя не выдать. Не показывать, что я его услышала. — Соплячка не понимает, с кем связалась, и даже не догадывается, что у нее нет шансов».

— Начинайте, первый ход за вами, леди Адельвейн.

Мысленно пожелав себе удачи, схватилась за мраморную фигурку пальцами.

«Зато последний останется за нами. И в этой, и в любой другой партии».

— Посмотрим, моя дорогая, сумеете ли вы защитить и спасти своего короля, — усмехнулся Истинный.

Я вскинула на него взгляд и с улыбкой произнесла:

— Для этого ведь и нужна королева, верно?

Рейкерд неопределенно хмыкнул, и мы сосредоточились на игре. Сказать, что я волновалась, — это ничего не сказать. Каждый новый ход (мой и правителя) уничтожал во мне сотню нервных клеток, если не целую тысячу.

С такими успехами к концу партии во мне их в принципе не останется. Что, может, не так уж и плохо — хотя бы нервничать перестану.

Дела шли… не очень. За какие-то полчаса его величество успели «сожрать» трех моих пешек и коня, в то время как я сидела на голодном пайке — только и «закусила» одной его самой слабой фигурой.

Не то играть разучилась, не то совсем стала невезучая.

«Так держать, Рей! Это будет даже проще, чем я думал», — комментировал с галерки вейр, явно довольный развитием событий.

Вот ведь дрянная птица. Общипать бы ее да в суп, чтобы потом скормить какой-нибудь дворняге. Я бы лично этим занялась, ради такого благого дела даже маникюра не пожалела.

Рейкерд, понятное дело, не слышал комментариев Сандера, что не мешало тому болтать в свое удовольствие, сыпать остротами и ядовитыми замечаниями в мой адрес. В этом они с Мороком были похожи.

Я хмурилась, боялась, а еще… недоумевала. Ну, вот как так? Я ведь не наобум хожу, честно стараюсь просчитывать и свои, и его ходы. Неужели он настолько хорош в шахматах, а я настолько плоха? А ведь Олег всегда хвалил меня… Да что там! Пару раз я даже у него выиграла, профессионального, между прочим, шахматиста.

Нет в этой жизни справедливости. По крайней мере, ее точно нет на Шаресе.

Словно услыхав мои мысли (я даже испугалась и поспешила укрепить блок, как и учил меня Морс), коршун снисходительно отметил:

«Девчонка, конечно, неплоха. И где только научилась так играть? Но никакие таланты не могут противостоять иллюзорным чарам — беспроигрышный вариант в любой партии».

Иллюзорные чары, значит? Ну, знаете ли…