Охотники. Мегалиты Империи

Повзирать и впрямь было на что. С вершин всех двенадцати мегалитов били точно вверх лиловые струи словно бы плотного, клубящегося дыма. Корделия трясущимися руками засунула свой приборчик куда-то в потайной карман, упала на одно колено, зажимая уши ладонями; из носа у неё побежали быстрые карминовые капли.

Лорд Гримменсхольм непроизвольно облизнулся и сглотнул.

Вампиры беспокойно задвигались.

Мастер оглянулся на них, и с прежним спокойствием, не меняя выражения лица, нацелился в ближайших из обоих самострелов.

Тёмно-фиолетовый дым, или туман, или мгла, или чем оно там являлось в действительности, обратился в огромный шар, накрывший вершины мегалитов, яростно светившихся сквозь него.

– Алис? – вполголоса проговорила де Сегюр, хлюпнув носом – у неё, как и у Корделии, по верхней губе бежала пара алых струек.

Алисанда не ответила.

– Санди? – Вениамин уже сознавал, что беда таки пришла, и, наверное, хорошо, что они сейчас здесь, под какой-никакой, но защитой владыки вампиров. За пределами круга мегалитов сейчас будет…

Удар. Глухой, мощный, отозвавшийся мучительной болью в ушах и звоном в голове. Всё пространство подземной каверны затопило яростным лиловым пламенем, оно прошлось по камню, языки его, словно с голодухи, лизали отполированные пол и стены.

Тесная кучка вампиров сдвинулась ещё теснее. Их было много, но места меж мегалитами хватало.

Лиловый шар, громадный пузырь, повис над их головами. По его краям с треском змеились ветвистые белые молнии.

«У них будет только одна попытка, – подумал Вениамин. – Только одна – и без шансов выбраться отсюда».

Алисанда…

Проклятье, эта гордячка скорее даст себя растерзать, чем будет искать спасения в бегстве.

– Корди, открывай…

Вновь грохот. Пошатнулся даже лорд Гримменсхольм, а немало его подданных и вовсе попадало.

Из облака лилового пламени показалась пара исполинских ног, оканчивавшихся здоровенными копытами, словно отлитыми из красного металла. Миг – и гигантский рогатый демон спрыгнул прямо на пол каверны сразу за пределами круга мегалитов.

Он был поистине гигантом, ростом почти вровень с вершинами магических камней, а длинные острые рога поднимались даже выше. В лапищах он сжимал топор, такой же, как тот, что достался Вениамину в качестве трофея.

Чудовище воззрилось чёрными буркалами на толпу вампиров и зарычало, обнажая клыки; замахнулось топором.

Вениамин сжался, однако топор демона, занесённый над рогатой башкой, словно перехватила чья-то невидимая рука.

На тупой морде демона отразилось величайшее изумление. Он подёргал зависший в воздухе топор, но тот не поддавался. Обескураженный, демон выпустил топорище и, совершенно по-человечески разведя когтистыми лапами – мол, так, значит так, ничего не поделаешь – с совершенно недвусмысленным выражением деловито направился прямо к вампирам.

Кто-то из упырей вскрикнул, кто-то подался назад, расталкивая остальных. Толпа взволновалась, забурлила…

– Гийом! – проскрежетал лорд Гримменсхольм.

Но ле Вефревель, похоже, сам знал, что надо делать. Упыри из его команды подхватывали белые камни из соединявших монолиты дорожек, поспешно перекладывали их по-иному; облако лилового огня дрогнуло, в нем возникла поперечная перегородка; и из другой половины чудовищного портала прямо под копыта рогатому исполину посыпались красные демоны уже поменьше – мастер узнал собратьев демона Данджала, что когда-то, давным-давно, в совершенно иной жизни, вызывали Корделия Боске и упырица Морриган.

Демоны эти тоже не были обижены ростом и силой, но по сравнению с рогатым великаном, они казались просто карликами. Незримая длань швырнула их под копыта рогатому демону, вокруг его уродливой башки заплясала целая гирлянда лиловых огней. Демон замигал, захлопал глазищами, но лиловое пламя уже врывалось ему в ноздри и в уши, застилало глаза, цеплялось за чешую на висках.

Демон завыл, заревел в такой муке, что проняло бы и камень. Он попытался закрыть морду лапами, но лиловая субстанция уже добилась своего.

Рогатый гигант ринулся прямо на копошившихся у него под копытами более мелких демонов. Даже и без топора, он управлялся с ними, точно пёс с крысами – давил, рвал и убивал. Топтал копытами, пронзал когтями, сносил с плеч головы одним ударом пудового кулака; уйти от него никому не удавалось, более мелкие демоны казались оглушёнными, словно они плохо соображали, не в силах понять, что же произошло. Их пылающая кровь лилась потоком – и Вениамин с ужасом и отвращением вдруг увидел, как рогатый монстр, свернув шею своему меньшему сородичу, опрокинул безголовое тело над собственной разинутой пастью, в глотку страшилища устремился поток пылающей крови.

Демон отшвырнул выжатый досуха труп, тотчас распавшийся алой трухой, подхватил ещё один, точно так же опорожнил себе в глотку. Заворчал сыто и довольно, напоследок размозжил копытом голову и грудь последнего из меньших демонов, ещё пытавшегося шевелиться. Застыл, шумно рыгнул. И, вдруг отступив от мегалитов к стене каверны, безо всяких затей повалился спать, словно нажравшись до отвала.

У вампиров вырвался дружный вздох облегчения.