Охотники на волков

Род отбросил лопатой снег, попавший в их лачугу, и захлопнул окно. Его товарищи стали одеваться.

– Вот вам и работа на целую неделю, – заявил Ваби, – придётся вытаскивать капканы, занесённые снегом. И только великий дух, которого так обожает Муки, знает, когда прекратится эта метель. Недаром он насылает столько благ на его землю, включая и эту прелесть. Пожалуй, теперь не время разыскивать наши водопады.

– Остаётся только сыграть в домино, – подсказал несколько успокоенный Род. – Я хорошо помню партию, которую мы начали с вами в Вабинош-Хоузе, давайте её кончать. Но скажите, Ваби, вы действительно уверены, что снег, выпавший за вчерашний день и сегодняшнюю ночь, не похоронил под собой нашей хижины?

– Наверное, похоронил бы, если бы наша лачуга и озеро не находились в котловине, доступной ветрам с двух сторон. Ветры здесь дуют постоянно, поэтому снег тут не скапливается. Но если снег будет падать, то сегодня же ночью над нами вырастет небольшая снежная гора.

– И мы не задохнемся? – пролепетал Род.

Искренний страх, который слышался в словах Рода, заставил Ваби звонко рассмеяться. Мукоки, занятый приготовлением оленины, не мог удержаться, чтобы не ответить ему взрывом своего весёлого клёкота.

– Снег очень хорошая вещь, чтобы жить под ним! – поучительно заявил старый индеец.

А Ваби дал по этому поводу несколько более вразумительные пояснения:

– Если бы вы оказались действительно под горой снега, вы, конечно, могли бы жить и под ней. Само собой разумеется, в том случае, если бы она не раздавила вас своей тяжестью. Снег прослоён воздухом, которым можно дышать. Однажды Мукоки настигла снежная лавина толщиной футов в тридцать и похоронила его под собой. Десять часов он находился в этой снежной могиле, величиной не больше бочки. А когда мы отрыли его, то увидели, что Мукоки преспокойно и весьма удобно расположился на своём снежном ложе, как на мягкой постели. У снега есть одно преимущество: он сохраняет тепло. Теперь мы сможем меньше сжигать дров.

Позавтракав, юноши раскрыли ставни, и Ваби стал разгребать лопатой снег, заваливший окна. После третьего или четвёртого взмаха лопаты внезапно отвалилась большая глыба снега. Сквозь это искусственное отверстие в хижину ворвался луч дневного света. Выглянув наружу, он увидел, что снежная метель не прекратилась.

– Снег доходит до крыши… – сказал Род, всё ещё не уверенный в благополучном исходе. – Ну и метель!

– Давайте подурачимся, Род! Идём.

И Ваби полез в окно, в отверстие, образовавшееся в снегу, стараясь выбраться наружу. Вдруг свалилась ещё одна глыба и всей своей тяжестью обрушилась на Рода.

У Рода подкосились ноги. Он отбивался от снега, силился выкарабкаться, проваливался снова, невольно вскрикивал. Ваби уже выбрался на простор, нагнулся над ямой, в которой барахтался Род, и стал безудержно хохотать.

У приятеля его был весьма потешный вид, он моргал, снег залепил ему уши и рот и запорошил всю одежду.

– Ну, ну, держитесь, – кричал ему Ваби, смеясь до слёз.

Род выбивался из сил, перекатывался со стороны на сторону, бился о снег, как рыба, полз. Ваби схватил его за руку и вытащил из ямы. Мукоки последовал за ним.

Но вот метель затихла, и наши путники двинулись вперёд, проваливаясь в рыхлом снегу. Они обернулись назад и там, где стояла хижина, увидели только снежный холм, над которым торчал кончик трубы и вился лёгкий дымок.

Род был поражён зрелищем, которое представляла сейчас вся местность вокруг. Снег сровнял всё. Под ним исчезли все складки и морщины земли. Ни одна скала не возвышалась над снежной равниной. Только деревья, покрытые со всех сторон снежной бронёй, всгорбливали там и тут белую бесконечность пустыни.

Эта картина подавила его. Только теперь он увидел настоящую Великую Белую Пустыню. Что с ними станет теперь? Где найти теперь зверя, которого можно было бы убить и съесть?

Когда вся компания вернулась в свою лачугу, Ваби принялся успокаивать своего приятеля.

– Всюду, – сказал он, – где прошла снежная буря, в этот час вы не встретите ни одного живого существа, снег похоронил под собою и лося, и оленя, и лань, и лисицу, и волка. Чем гуще снежный покров, тем им теплее и уютнее, а как только произойдёт перелом, тайга проснётся, и в ней снова заиграет жизнь. Лось, лань и олень подымутся со своего снежного ложа и начнут глодать сосновые ветки. Над рыхлым снегом образуется твёрдая кора, и по ней побегут и крупные и мелкие звери и начнут поедать друг друга. Если замёрзли и последние горные ручьи, животные станут лизать лёд и глотать снег вместо воды. В снегу они выроют лапами тёплые норы и берлоги, и снег заменит им и летний мох долин, и мягкие ветки кустарника, и сухую листву. Наконец, крупные четвероногие – лось, лань и олень, – утаптывая и взметая копытами снег, будут соединяться в стада и общими силами биться с волками, поджидая весны. Поверьте мне, Род, все эти животные заживут не так плохо, как вам кажется.