Охотники за алмазами

Трейси свернулась на голой стальной плите стола, подложив под голову куртку Джонни. Она спала свинцовым сном усталости, похожим на смерть.

Каждые пять минут Джонни переставал нарезать бесконечные круги по конвейерной, останавливался и смотрел на спящую. Напряженное выражение его лица слегка смягчалось всякий раз, как он всматривался в любимое бледное лицо. Один раз он наклонился и нежно поднял со щеки прядь темных волос, потом продолжил поход по узкой каюте.

Оказываясь возле стальной двери, он непременно всматривался в крошечное окошко. Оно не поддалось ударам гаечного ключа. Джонни хотел разбить его, чтобы позвать на помощь, но толстое бронированное стекло успешно сопротивлялось его усилиям.

Выхода из помещения не было. Джонни обдумал все возможности. Вход в конвейерную систему преграждали с одной стороны печь, с другой – движущиеся механизмы, которые разорвут на клочки всякого, кого в них втянет. Его с Трейси заперли в прочной клетке, и Джонни без устали метался по ней.

Он снова остановился перед окошком, и на этот раз бросился на дверь со сжатыми кулаками и заколотил по ней, но боль в разбитых пальцах отрезвила его. Он прижался лицом к стеклу и увидел, как в помещение вошел Ван дер Бил и, даже не оглянувшись на окошко, направился к циклону.

Бенедикт положил дробовик, который принес с собой, и несколько мгновений смотрел на толстую стальную трубу, доставлявшую гравий со дна. Когда он снял с шеи толстую веревку пластита, Джонни понял, что тот задумал.

Оцепенев, он смотрел, как Бенедикт прислонил к корпусу циклона стальную лесенку. Держась за нее одной рукой, другой он неуклюже обмотал пластитовую веревку вокруг трубы. Она висела, как ожерелье на шее какого-то доисторического чудовища.

– Ты, ублюдок! Убийца! Проклятая сволочь! – закричал Джонни и снова ударил по двери кулаками. Но толщина двери и вой циклона заглушили его голос. Бенедикт ничем не показал, что что-то услышал, но Трейси села и сонно осмотрелась. Потом встала на ноги и, стараясь приспособиться к качке, подошла к Джонни и прижалась к стеклу рядом с ним.

Бенедикт втыкал в мягкий пластит зарядные карандаши. Он воткнул все четыре, решив не допускать никаких случайностей.

– Что он делает? – спросила Трейси, опомнившись от изумления, вызванного появлением брата.

– Собирается перерезать трубу, чтобы «Зимородок» наполнился гравием.

– Затопить его? – В голосе Трейси звучала тревога.

– Вода и гравий ворвутся под давлением и сметут все внутренние переборки.

– И эту? – Трейси указала на стальную плиту.

– Она лопнет, как бумажная. Боже, ты себе представить не можешь мощь этой машины.

– Нет. – Трейси покачала головой. – Он мой брат. Он этого не сделает, Джонни. Он не убьет нас.

– После того, как все закончится, – мрачно возразил Джонни, – «Зимородок» будет лежать на глубине в двести футов. Корпус его будет так забит гравием, что превратится в цементный блок. Мы и все в корабле, включая его маленькую машину, будет расплющено до неузнаваемости. Потребуются миллионы, чтобы поднять «Зимородок», никто и не подумает об этом.

– Нет, Бенедикт на это не способен. – Трейси почти умоляла. – Он не такой плохой.

Джонни резко перебил.

– Он сможет выйти сухим из воды. Это его последний шанс. Замуровать все свидетельства против него в бетоне и утопить их.

– Нет, Бенедикт. – Треси смотрела, как тот слезает с лестницы и берет дробовик. – Пожалуйста, Бенедикт, не делай этого.

И как будто услышав ее, Ван дер Бил повернулся и увидел два лица в окне. От неожиданности он застыл – бледные губы Трейси произносили слова, которые он не слышал, взгляд Джонни обвинял.

Бенедикт потупился, сделал нерешительный, почти жалобный жест. Посмотрел на взрывчатку с зарядами – и улыбнулся. Губы его сардонически дернулись, он подошел к двери и вышел из помещения циклона.

– Он вернется, – прошептала Трейси – Он не допустит, чтобы это случилось.

– На твоем месте я бы на это не рассчитывал, – сказал Джонни.