Охотники за душами

Я все еще не пришла в себя после удара, ритмичное пение словно высасывает из моей души силы и Свет. Мне страшно, я сижу в центре круга, не в силах пошевелиться, а Дэмиен в это время у меня на глазах топит Феникса. По моему лицу текут слезы отчаяния. Феникс говорил, во мне живет дух воина – ну и где же тогда сейчас этот дух?

Похоже, Отблески мне не помогут. Феникс говорил, когда-то я была грозным воином-самураем, но что толку, если у меня не осталось об этом никаких воспоминаний. Еще я, конечно, научилась скакать на лошади не хуже шейеннов, но ведь и от Вайноки не унаследовала совершенно никаких боевых навыков. Моя попытка остановить Дэмиена прекрасно это доказала. Отблеск жизни во время Второй мировой научил меня лечить людей – но не драться с ними. А когда я во время гражданской войны была дочерью коменданта замка, то училась только играть на лютне и вышивать гобелены, а не сражаться, как сражался мой отец. Даже последний Отблеск из Древнего Китая был слишком короток, чтобы я смогла разглядеть хоть что-то помимо своего довольно сомнительного таланта к маскировке и приклеиванию бород.

Я было прихожу в отчаяние, но тут вспоминаю Дзианью, юную девушку из клана Омитль. Вспоминаю, как храбро вела себя, когда Некалли был в беде, как рисковала, чтобы спасти его. Изо всех сил призывая ее мужество – если уж не боевые умения, – я ползу под дождем по грязи, лихорадочно пытаясь нащупать отброшенный в сторону осколок обсидиана. К несчастью, на мокрой темной земле почти невозможно разглядеть небольшой черный камень.

С каждой секундой сопротивление Феникса слабеет, он понемногу затихает. Охотники поют все неистовей, а Дэмиен продолжает удерживать голову моего Защитника под водой.

Наконец мои пальцы нащупывают что-то твердое и гладкое. Я сжимаю в руке осколок обсидиана, хватаюсь за грубо вырезанную рукоять и с боевым кличем народа Омитль бросаюсь на Дэмиена. Я одновременно и Дженна, и Дзианья; я собираю все свои силы и вонзаю клинок ему в спину.

Дэмиен охает от боли и неожиданности, выпускает Феникса из рук и ничком валится на влажную землю.

Феникс, отплевываясь от воды, с трудом выбирается из канавы. Я увожу его от Дэмиена и Охотников, которые резко умолкли, оборвав пение. Теперь они стоят с опущенными головами, так же неподвижно, как камни священного круга.

– Я ударила его твоим обсидиановым ножом, – говорю я Фениксу, не в силах унять дрожь в руках. – Мне кажется… мне кажется… я его убила!

Сплевывая остатки мутной воды, Феникс с трудом улыбается:

– Вот видишь? – говорит он. – Я знал, что в тебе дух воина.

Хотя я и спасла жизнь Фениксу, сейчас мне не слишком радостно. Я смотрю бессмысленным взглядом на распростертое тело Дэмиена и чувствую в сердце ледяную дрожь. Ужасное ощущение, что я действительно насмерть заколола человека, ошеломляет меня до глубины души, убийство кажется мне кошмарным, неестественным и противоречащим самой моей природе.

– Пойдем, – зовет меня Феникс, кажется, понимая, что я не в себе. – Нужно уйти, пока Охотники его оплакивают.

Все еще трясясь всем телом, я помогаю Фениксу подняться, нахожу наш самодельный костыль и снова закидываю его руку себе на шею. Однако стоит нам двинуться к выходу из круга, как Охотники вновь тихо и угрожающе запевают:

– Ра-Ка! Ра-Ка! Ра-Ка!

Медленно обернувшись, чувствую, как кровь стынет у меня в жилах. Словно поднявшись из могилы, Дэмиен вновь стоит на ногах, его фигура вырисовывается на фоне темного грозового неба. Он медленно протягивает руку за спину и достает из спины заостренный камень, с кончика лезвия капает на землю чернильно-черная кровь.

– Ну-ну… Вы что, правда думали, что это сработает? – язвительно спрашивает Дэмиен. – Серьезно – обсидиановый клинок?

38

Дождь внезапно прекращается, ветер замирает, гром стихает в отдалении. В облаках на горизонте вспыхивают молнии, и я понимаю, что мы оказались в эпицентре бури.

– Дженна, ты сделала мне больно, – сообщает Дэмиен таким тоном, словно я оскорбила его в лучших чувствах, а не воткнула нож в спину. – Но не настолько, насколько я сделаю больно тебе!

Я ошеломленно смотрю на Воплощенного, который, похоже, и впрямь непобедим. Если его не убил обсидиан, что же тогда?

– Сначала справься со мной, – с вызовом говорит Феникс. Несмотря на боль в ноге, он бесстрашно заслоняет меня собой, подняв палку, словно меч. Неизменный мой Защитник.

И все же, как бы сильно я ни верила в него, я понимаю, что наши шансы на выживание стремятся к нулю. Охотники понемногу обступают круг снаружи, преграждая нам путь к отступлению.

– И как тебе только не надоедает ее защищать? – фыркает Дэмиен, наступая на Феникса с обсидиановым клинком в руке. – Сколько раз я уже насаживал тебя на копье? Втыкал клинок в грудь? Ломал кости? Забирал твою жизнь?

– Как видишь, недостаточно! – парирует Феникс. – Я все еще сражаюсь, а душа Дженны все еще жива.

– Ненадолго! – Дэмиен с ревом бросается на нас.