Охотники за микробами

Смит чувствовал, что сидеть в лаборатории, пусть и с целой армией морских свинок и батареями блестящих шприцев, и пялить глаза на вонючие селезенки – в этом особого смысла нет. Экспериментатор должен изучать болезнь в ее среде; он должен видеть последние судорожные подергивания издыхающего животного – нужно быть ближе к природе! Он уже стал готовиться к лету 1889 года, когда однажды Килборн рассказал ему о смехотворной теории фермеров насчет клещей.

Он моментально навострил уши. «Так думают фермеры? Люди, теряющие свои стада, наблюдающие ближе всех техасскую лихорадку? Это интересно!»

Надо, кстати, сказать, что несмотря на то, что Теобальд Смит родился в городе, он любил вдыхать запах свежего сена и смотреть на коричневые борозды свежевспаханных полей. Он всегда чувствовал что-то мудрое, дышащее правдой в коротких, сжатых замечаниях фермеров о погоде или хлебах. Смит тонко изучил великую премудрость математики; люди земли ничего этого не знали. Он чувствовал себя как дома среди сверкающих залов хорошо оборудованных лабораторий с их микроскопами, шприцами и таблицами; он был напичкан той софистической мудростью, которая смеется над расхожими поговорками и крестьянскими приметами. Но, несмотря на свою ученость, Теобальд Смит (и это было самой удивительной его чертой!) никогда не отождествлял блестящих лабораторий и сложных аппаратов с ясным мышлением и всегда относился с некоторым сомнением к тому, что вычитывал в книгах или видел через микроскоп. В то же время он испытывал какое-то безотчетное чувство доверия, когда простой крестьянин вынимал из своих (может быть, нечищеных) зубов глиняную трубочку и изрекал что-нибудь вроде того, что «ранняя гроза – в мае будет много цветов».

Он внимательно выслушал болтовню Килборна по поводу «идиотской» теории о клещах; Килборн говорил, что скотоводы западных штатов тоже толкуют об этих клещах.

«Эти люди не склонны к фантазиям, – рассуждал Смит, – у них здоровые, крепкие головы. Они насквозь пропитаны запахом своих бычков и телят, они составляют с ними как бы одно целое. И, должно быть, не одну бессонную ночь они провели в размышлениях об этой страшной болезни, которая превращала в воду кровь их скота, вырывая последний кусок хлеба изо рта у их детей. Они сами и хоронили своих погибших животных. И эти злополучные, умудренные опытом фермеры в один голос говорили: «Нет клещей – нет и техасской лихорадки!» Теобальд Смит решил прислушаться к мнению фермеров. Он хотел видеть болезнь так же близко, как наблюдали ее скотоводы. Это был новый вид охоты за микробами – идти за природой, изучая ее лишь с помощью маленьких фокусов.

Наступило лето 1889 года; дни становились жаркими; а в прошлом году скотоводы горько жаловались на свои потери. Даже правительству стало ясно, что надо что-то делать. Министерство земледелия выделило хорошие субсидии, и директор, доктор Сэлмон, распорядился начинать работу; к счастью, он так мало понимал в исследовательской работе, что его помощники никогда и ни в чем не стесняли Смита.

5

Вместе с Килборном Теобальд Смит обустроил диковинную лабораторию: не в четырех стенах, а под открытым знойным небом, и стены этого храма науки представляли собой не что иное, как пять или шесть небольших пыльных, обнесенных изгородью загонов. 27 июня 1889 года семь худощавых, но пребывающих в добром здравии южных коров сошли с небольшого судна, доставившего их с ферм Северной Каролины, – центрального очага техасской лихорадки, где северных коров подстерегала верная смерть. Все эти семь коров были изукрашены, осыпаны, густо напичканы клещами самых разнообразных форм и размеров; были среди них настолько крошечные, что их нужно было рассматривать через лупу; были и великолепные экземпляры самок в полдюйма длиною, разбухших от крови своих многострадальных хозяек.

В загон № 1 Смит и Килборн поместили четырех из этих усеянных клещами южных коров и туда же загнали шесть здоровых северных животных. «Северные коровы очень скоро наберутся клещей, – рассуждал Смит, – а так как они никогда и не нюхали техасской лихорадки, то должны быть к ней очень восприимчивы. С помощью этого маленького трюка мы выясним, действительно ли тут виноваты клещи!»

Так Теобальд Смит устроил свой первый маленький фокус, – можете назвать его экспериментом, если хотите, – пустяковый простенький опыт, который мог прийти в голову любому неглупому фермеру, если бы тот не был так сильно занят ежедневными хлопотами, а любому американскому ученому показался бы пустым и глупым.