Охотники за микробами

Жаркий период сейчас как раз миновал, наступил сентябрь, а все четыре северянки в загоне № 2 продолжали мирно пастись и поправляться, – на них не было клещей!

«А теперь еще раз проверим, виноваты ли тут клещи», – сказал Смит и перевел двух из этих прекрасно себя чувствующих северных коров в загон № 1, где было уже столько коровьих смертей. Через неделю несколько маленьких красно-бурых букашек оказались на ногах у этих коров. А еще через две недели одна из них была больна техасской лихорадкой, а другая уже мертва.

Но едва ли был на свете человек, которому требовалось больше доказательств, чтобы убедиться в чем-то, когда ему самому хотелось в это верить. Смиту еще нужно было убедиться окончательно! И вот у него оказался в запасе еще один простенький фокус – назовите его экспериментом, если хотите. Из Северной Каролины, с ее смертоносных полей, прибыли большие бидоны, и эти бидоны были наполнены травой, которая кишела ползающими, жаждущими крови клещами. Эти бидоны Теобальд Смит принес в загон № 3, где никогда не бывало ни одной южной коровы со своими сосущими кровь паразитами. Он исходил это поле вдоль и поперек и засеял его гибельным семенем – клещами. Затем Килборн привел туда попастись четырех здоровых северянок, а через несколько недель кровь их стала водянистой, одна корова погибла, а две из трех остальных заболели тяжелой формой техасской лихорадки, но поправились.

6

Итак, Теобальд Смит, первый из всех охотников за микробами, установил, как именно микроскопический убийца переходит с одного животного на другое.

В загоне, где был южный скот и клещи, северный скот погибал от техасской лихорадки; в загоне, где был южный скот без клещей, северный скот прекрасно жил и поправлялся; в загоне, где южного скота не было, а были только клещи, северный скот точно так же падал от техасской лихорадки. Значит, виноват клещ.

С помощью этих простых, но с удивительной тщательностью проведенных опытов Теобальд Смит доказал, что скотоводы действительно подметили великую тайну природы. Он извлек эту тайну из недр народной мудрости точно так же, как изобретение колеса, явившись плодом народного изобретательства, привело к созданию современных мощных двигателей.

Вы, наверное, думаете, что он удовлетворился проделанной работой? Ведь опыты были абсолютно бесспорны! Вы, наверное, думаете, что он посоветовал правительству начать истребительную борьбу с клещами? Нет, Теобальд Смит был исследователем иной породы. Он с нетерпением ждал наступления жаркого сезона 1890 года, чтобы повторить еще раз те же самые опыты и добавить к ним несколько новых, чрезвычайно простых, но безусловно необходимых для окончательного установления виновности клеща.

«Каким образом эти насекомые переносят болезнь между коровами? – размышлял он. – Ведь мы установили, что клещ проводит всю свою жизнь на одной корове, а не перелетает, как муха, с одного животного на другое».

Это был очень сложный вопрос, слишком тонкий для грубой науки фермеров, и Смит взялся за распутывание этого узла.

«Можно предположить, что клещи, насосавшись крови и достигнув зрелости, падают и растаптываются скотом, оставляя на траве крохотных грушевидных микробов, которые затем поедаются северными коровами».

Он взял несколько тысяч клещей, присланных в бидонах из Северной Каролины, смешал их с сеном и стал кормить северную корову, помещенную в специальное изолированное стойло. Но ничего не случилось; корова была очень довольна этим кормом; она стала жиреть. Он пытался испортить желудок другой корове, угощая ее супом из давленых клещей, но и эта корова с удовольствием уплетала необыкновенное блюдо, и даже стала от него поправляться.

Дело не клеилось; очевидно, таким путем коровы микробов не получали; Смит немного растерялся. И еще другие проклятые вопросы не давали ему спать. Почему требовалось тридцать с лишним дней для того, чтобы загон сделался опасным после водворения туда напичканных клещами южных коров? Скотоводам тоже был известен этот факт: они знали, что можно смешивать вновь прибывших южных коров с северными и держать их вместе дней двадцать, и если затем убрать северных коров, то они не заболеют техасской лихорадкой; но если оставить их в этом же загоне на более продолжительный срок – даже удалив оттуда южных коров, – то непременно случится гибельная эпидемия среди северянок. В этом-то и была загвоздка!

И вот в один прекрасный летний день 1890 года благодаря очень странному и совершенно непредвиденному стечению обстоятельств картинка этого пазла сложилась. Решение задачи открылось Теобальду Смиту с чудесной неожиданностью; оно само закричало о себе; оно свалилось ему на голову, когда он был занят совершенно другими вещами.