Охотники за микробами

Иногда раздаются призывы к свободе науки, и чтобы каждый исследователь имел полную независимость в выборе для себя темы исследования. Когда-то и я думал так, но, занявшись изучением жизни выдающихся исследователей, пришел к заключению, что все это – громкие слова. Чепуха! Возьмем, например, Теобальда Смита, начавшего свою карьеру с роли мелкого чиновника, – он вынужден был заниматься теми исследованиями, которые поручались ему доктором Сэлмоном, а доктору Сэлмону платили деньги за то, чтобы он принуждал Смита к разрешению тех вопросов, которые волновали фермеров и скотоводов. Доктор Сэлмон, бакалавр Килборн и Теобальд Смит, не говоря уже о незаменимом Александре, ждали только сигнала, чтобы с быстротой пожарной команды направить брандспойт науки в пылающий огонь эпидемий, угрожавших жизни свиней, телят, быков и баранов американских фермеров. А в то время скотопромышленники были как раз весьма озабочены распространением странной болезни, носившей название техасской лихорадки.

Южные скотоводы покупали на севере рогатый скот; его выгружали из вагонов и пускали на пастбище вместе со здоровыми и крепкими южными коровами. С месяц примерно все шло благополучно, и вдруг – хлоп! – среди северных коров разражалась жестокая эпидемия. Они переставали есть, начинали быстро терять в весе, моча у них делалась красного цвета, они стояли сгорбившись и с печальными глазами, а через несколько дней все прекрасное северное стадо до последней коровы лежало окоченевшим на пастбище. То же самое происходило, когда южные бычки и телки попадали на север; их пускали на пастбище, потом, может быть, даже угоняли оттуда; но когда северные коровы приходили на поля, где раньше паслись их южные родственники, то через тридцать примерно дней среди них начиналась смертельная эпидемия и в каких-нибудь десять дней погибало все стадо.

Что это была за таинственная зараза, приносимая южными коровами, которые сами от нее никогда не страдали, и оставляемая ими в тайной засаде на полях? Почему требовалось больше месяца для того, чтобы поля стали опасными? Почему они были опасны только в период жарких летних месяцев?

В стране поднялось беспокойство. Возникло напряжение в отношениях между южными скотопромышленниками и их северными коллегами. В Нью-Йорке поднялась паника, когда скот, отгруженный в восточные штаты для мясозаготовок, стал гибнуть сотнями в поездах. Что-то необходимо было предпринять! И вот по призыву Министерства здравоохранения лучшие ученые страны немедленно приступили к поискам микробов, вызывавших это заболевание…

Между тем у некоторых старых, умудренных опытом скотоводов западных штатов имела хождение особая теория, – вероятно, просто догадка, высосанная из глиняной трубки, которые они горестно раскуривали над своими павшими коровами… Они были убеждены, что техасская лихорадка вызывается насекомым, живущим на скоте и сосущим из него кровь; эту козявку они называли клещом.

Ученые доктора из Министерства здравоохранения и выдающиеся ветеринары с экспериментальных станций различных штатов от души смеялись. Клещи вызывают болезни! Насекомые в роли микроба! Нет, этого не бывает. Это противоречит всем научным данным. Просто вздор! «Достаточно чуть-чуть подумать, чтобы убедиться в абсурдности этого мнения», – заявил известный авторитет Гэмджи. Этот ученый с головой ушел в изучение техасской лихорадки и ни разу не подумал о клеще. Многочисленные исследователи с важностью резали коровьи трупы и находили в них всевозможных бацилл (но ни разу не видели клеща). «Она распространяется через навоз!» – утверждал один. «Ошибаетесь, не через навоз, а слюной!» – заявлял другой. Теорий было столько же, сколько ученых. А коровы продолжал погибать.

4

И вот в 1888 году доктор Сэлмон дал Теобальду Смиту в помощники Килборна, а в уборщики Александра и, не упоминая ничего о клещах, дал команду всем им заняться вопросом о техасской лихорадке. «Найдите микроба!» – сказал он Смиту. В этом году они получили для исследования только четыре печени и четыре селезенки от коров, пораженных техасской лихорадкой; упакованные в ведра со льдом, эти печени и селезенки прибыли к Смиту на раскаленный чердак из Виргинии и Мэриленда. Теобальд Смит в достаточной степени обладал тем, чего не хватало ученым очковтирателям и плутоватым ветеринарам, – он обладал хорошим нюхом. Он тщательно и всесторонне обследовал первый экземпляр селезенки; он поискал в ней микробов – и нашел их целый зверинец!

Тогда он понюхал кусок селезенки и сморщил нос: она воняла. Она была протухшей.

Он тут же написал письмо скотоводам, прося их извлекать внутренности из животных тотчас же после смерти, быстро упаковывать их в лед и как можно скорее доставлять в лабораторию. Это было сделано, и в следующей полученной селезенке он уже совсем не нашел микробов, но обнаружил огромное количество распавшихся красных кровяных шариков.

«Они выглядят разрушенными», – подумал он про себя. Но никаких микробов найти так и не смог.