Охотники за привидениями и Барбинелла

Его лицо на какое-то мгновение стало расплывчатым, словно подтаявший зеленый воск. Так было каждый раз, когда Ламуш расстраивался.

– Мы не знаем, как проникнуть в его замок, – сказала Барбинелла. – Но даже если узнаем – лишь Богу ведомо, какие коварные ловушки будут поджидать нас внутри...

– Осознание собственного незнания – тоже знание, а осознание собственного бессилия – тоже сила, – глубокомысленно подчеркнул Ламуш. – Я беспокоился еще больше, когда слушал несколько часов назад ваши бойкие речи... Вы – дети в этом мире, девочка моя. Малые глупые дети.

– Даже я, которая младше вас на каких-то сорок с небольшим лет? – с улыбкой поинтересовалась Барбинелла.

– Даже ты. Иначе ты не пришла бы сюда.

– Почему же мне не следовало этого делать?

– Принц Анжу живуч так же, как живуча тень, отбрасываемая солнцем. Его нельзя убить вашими хитроумными машинами.

– Чем же плохи наши машины?

Девушка невольно бросила взгляд на свое заляпанное болотной грязью ружье, стреляющее аккумулированной солнечной энергией.

– Анжу убьет только та сила, которая породила его; – со значительным видом произнес герцог.

– Очень нужно сатане убивать такого исправного добытчика корма, – хмыкнула Барбинелла.

– А ты думаешь, что принц задолжал только сатане?

– Кому же еще в таком случае?

Ламуш приблизился к голубому лунному квадрату и некоторое время молча с наслаждением грел в лучах ночного светила свою застывшую спину.

– Время, – вдруг произнес он. – Вот кто самый главный его кредитор. Только оно убьет Анжу.

Барбинелла вздохнула, почему-то снова подумав об усталости и стране счастливых снов, куда путь ей навсегда заказан.

– Видимо, время решило убить его ОЧЕНЬ медленной смертью, – сказала она. – Пятьсот лет... А там, глядишь – и еще столько же.

На этот раз Ламуш промолчал. Разумеется, в голове его имелась еще дюжина всяких ценных советов, но до поры до времени герцог решил придержать их при себе.

– А чем вы занимаетесь по ночам? – поинтересовалась Барбинелла.

. – Работаю, – Ламуш поморщился, словно от зубной боли. – Каждую полночь я как штык должен стоять на развалинах замка," корчить загадочный вид и молоть себе под нос всякую чушь... И так до четырех часов. Я даже столковался с одним из петухов в соседней деревне (за баночку упитанных червей – такие только в сгнивших дубовых балках водятся), чтобы он кукарекал на полчасика раньше, чем положено.

– А вы знали о том, что принц Анжу не умер, как обычные люди?

– Догадывался, – призрак задумчиво уставился на брешь в потолке. – Каждый новый покойник, появившийся в радиусе десяти миль от Клу, заходит ко мне в замок с визитом вежливости... Анжу не заходил.

– А вы сами ни разу не пытались нанести ему визит? Герцог покачал головой.

– Если бы я знал, что Катрин находится у него – отыскал бы принца и среди Снежных гор. Но известие это (до сих пор не знаю – радостное или нет) пришло ко мне слишком поздно... Местные призраки говорят – «он любит свою нору, как Ламуш» – имея в виду, что я никогда не покидаю Клу. Да, я не хочу потерять то немногое, что оставила мне злая судьба... Пытаюсь уважать этот мерзкий зеленый студень, в который я превратился после смерти.

– Нелегко?

– Приходится прилагать определенные усилия, – чуть заметно улыбнулся Ламуш. – Например, давать умные советы профессионалам. Или... – призрак прокашлялся. – В общем, если завтра вы снова рискнете нанести визит Анжу, то я, пожалуй, все-таки отправлюсь с вами.

Глава 26

Герцог Ламуш любил смотреть на звезды. Хотя слышал, что многие его коллеги- привидения лишались зрения, в упор разглядывая чопорную Полярную звезду.

Раньше, когда он был полным жизни человеком, ел, спал, страдал от изжоги и (что самое главное) не охотился за окурками на автостоянках, звезды были для Ламуша всем чем: угодно – душами умерших праведников, алмазной россыпью, шляпками серебряных гвоздей, держащих шатер небосвода... Но только не тем, чем они были на самом деле.

Ответ, который Ламуш получил, впервые взглянув на небо глазами ночной нежити, оказался до смешного прост. Ночные фонарики – вот что такое звезды. Обычные фонарики на дешевом масле для призрака, стерегущего на развалинах собственного замка свою смерть.

Они были единственными (если не считать того петуха), кто помогал Ламушу коротать ночь. Звезды были близки и понятны. Когда-то, давным-давно, так же по-домашнему близок был огонь, потрескивающий в камине гостиной залы... Призрак протягивал иногда свои уродливые зеленые пальцы к ласковому вымени звездного неба и, захлебываясь от жадности, пил парное молоко ночи.

... Сегодня звезды определенно вели себя как-то не так. Кассиопея повернула голову в другую сторону, Гончие Псы оскалились на Волопаса, а Южные Рыбы удивленно разинули рты.

Что же случилось?

Ламуш с беспокойством заметил, как по небу прошла едва заметная рябь. Но не так, как это бывает во время сильных землетрясений, а словно кто-то из озорства дунул на звезды, чтобы полюбоваться на их трепещущее пламя... И одна звездочка-крохотулечка не выдержала – полетела вниз, грозя свалиться прямо на развалины замка Клу.