Охотников. Нулевой потенциал

— Вы, Анна Михайловна, не сочтите за дерзость, но мяска в вас на бульон, разве что. Спи уже. Завтра побежим так, что душа отставать будет. И вот ещё что. Давай ты меня Матвеем Павловичем величать будешь. Раз у вас тут такая ж… беда разразилась, буду Охотниковым ходить. Мне умирать не понравилось.

Аннушка хмыкнула, поджав губы, но я уже свернулся калачиком.

— Матвей…

— М?

— Не казню я тебя. Во-первых, зла я в тебе не вижу. А во-вторых, долг жизни на мне. Договоримся?

— Выжить хочешь?

— Хочу, — не стала спорить Анна. — Но даже не в этом дело. Странный ты какой-то. Когда про Гниль мне твердил на допросе, я подумала, совсем парень головой ослабел, решил в Гниль сбежать. А сейчас думаю, ты на самом деле её обезвредить хочешь.

— Ты, Аннушка, наивная, как девка первый раз на сеновале. Зло — оно на лбу не отпечатывается. Его промеж слов в делах искать надо. Но мы договоримся, да.

— Не так уж я проста, как ты думаешь…

Но я уже провалился в сон. И спал спокойно, от души. АнМихална меня не тронет. Я — её единственный шанс выжить в Гнили. Не дура, понимает. А твари… Магия, даже самая слабая, предупредит, если что.

Магия-то, конечно, предупредила. Но до неё предупредила Аннушка, визжа что-то неблагородным матом. Я продрал глаза уже в прыжке, одним махом рванув из положения лёжа в боевую стойку. Перед куполом тяжело поднялся на задние лапы жимедь, готовясь навалиться на непонятную преграду. За ним, как прилежные гимназистки, выстроились гролки, пестря белыми манишками на всклоченной бурой шерсти. Животный мир Гнили состоял из хищников, что, в общем, не удивительно. Травоядных сжирали подчистую в первые несколько суток после нарождения нового очага.

— Я уснула, — матерясь сквозь слёзы, пояснила Анушка. — Глаза открываю, а тут он. Ходит, принюхивается. В полуметре от меня.

— Не визжи больше, — попросил я, прикидывая, как бы нам не умереть в сложившейся ситуации. — У меня нервишки шалят, могу спросонья зарядить магией.

— Уж тебя я как-нибудь отражу, господин нулевой потенциал.

Я даже не стал бросать возмущённых взглядов на нахалку. Ситуация складывалась такая, что мат для моей побудки подходил как нельзя кстати. Я, разумеется, ожидал, что к Грани стянутся твари. Но купол должен был надежно нас спрятать от их чутья. Пяток-другой неподалёку не представлял бы сложности. Я боялся обнаружить паука: с ним сложнее разобраться. Но проснуться ранним утречком под носом у алчущего моего мяска жимедя с верной сворой гролков — к такому меня жизнь не готовила. И твари явно шли за нами. Видели. Чуяли. Что не так с моей магией?

— Аня, слушай, — произнёс я так тихо, что барышня невольно прильнула ко мне, внимая. — Купола моего хватит на час, не больше. А потом нас сожрут. Если повезёт, то быстро и безболезненно. Если не повезёт, то будем подыхать несколько суток, служа деликатесной закуской. Туман может надолго растянуть умирание. Поэтому в наших интересах сейчас действовать слаженно. И слушать того, кто в Гнили понимает.

— Ну да, у тебя ж опыта больше.

— Что?..

— Слушаю, говорю. И повинуюсь.

Ух, как приятно-то. В голову сунулись непрошенные мысли, но ошалели от расклада и смылись. Потом помечтаем.

— Мы сейчас будем Грань пробивать. Она плотная, не живая, но подобием сознания обладает. Жрёт жизнь в любых видах. Магия, кровь — всё для нас смертоубийственно. Если ранят, от Грани отходи на полметра, минимум. Хорошо бы дальше, но теперь без меня опасно. Грань нужно стабилизировать, но мне нечем. И пробой нужно за собой закрыть, чтобы твари не сунулись. Но мне тоже нечем. Поэтому мы пробиваем, тикаем наружу, а потом очень быстро отходим на полкилометра, не меньше. Уяснила?

— Да. Чем тебе помочь?

— Если хочешь мне помочь, отойди и не мешай. Только недалеко. Купол лопнет, ты под ударом окажешься, если близко к его границе подойдёшь.

Я плавно сместил купол поближе к Грани. Жимедь опустился на четыре лапы и вальяжно пошёл следом. Под толстой, ощетинившейся густой порослью иголок шкурой перекатывались мощные мышцы. Гролки мелко засеменили следом, не выпуская нас из кольца окружения. Вернее, теперь уже полукольца: крайние гролки жались к Грани.

Я тоже едва в неё носом не уткнулся, осторожно прощупывая структуру. Внутри незримо вибрировали тонкие потоки магии, и мне нужно было найти две нестабильные струны.

— Матвей, — голос, слишком спокойный, чтобы быть естественным, заставил меня вздрогнуть.

— Мм?

— А как ты восстанавливаешь магию?

— Баб… с девицами забавляюсь.

— Серьёзно?

АнМихална аж оторвала взгляд от прохаживавшегося перед Гранью жимедя. Полные губки приоткрылись от удивления.

— Абсолютно. Магия смерти поглощает жизнь. Можно, конечно, чем погрубее обойтись. Ну, кровь там у живых пить. Или просто рубить кого ни попадя, собирая жизненную силу. Но велик риск выродиться в полноценного служителя смерти. Некроманта. Знаешь, кто это такие? Кто мёртвых умеет поднимать. Баланс магии полностью уйдет в сторону смерти, а с таким в Гнили… Долго объяснять, не теперь. Поэтому я поступаю проще. Беру жизненную энергию от самого заряженного жизнью процесса. Но процесс должен быть добровольным.