Охотница (СИ)

Тут же в поле моего зрения появляются знакомые серые глаза. Взгляд участливый.

– Ир…

– Зачем? Зачем ты это сделала? бормочет он. – Я бы справился…

По голосу чувствуется, что он сам не верит в то, что говорит. Но, наверное, моя рана довольно тяжелая. Может быть, я даже умираю…

Мне явственно кажется, что я становлюсь легкой и невесомой. Тело больше не принадлежит мне, боль отступает. Я будто поднимаюсь вверх, над плащом, полем битвы… туда, вверх, навстречу солнцу, голубому небу и свежему ветру…

– Я…

Язык не слушается. Пришлось облизнуть запекшиеся губы. Ирдарр тут же приподнимает мне голову и прикладывает к губам фляжку с водой. Я давлюсь, кашляю.

– Я… меня…

– Не говори, пожалуйста, в глазах эльфа плещется самое настоящее отчаяние. – Тебе нужно молчать, беречь силы.

– Нет, я…мне надо…

Сил едва хватает на то, чтобы усмехнуться и мотнуть головой. Боги, неужели не успею сказать ему самое важное?

– Я… я…

Губы сводит судорогой, и я уже просто выдавливаю из себя слова последним судорожным усилием, вместе с остатками такого необходимого кислорода. Все, сил больше нет, и тяжеленные веки опускаются на глаза…

Самое горькое в нашей короткой жизни – уходить, не насладившись всеми прелестями этого чудесного мира. И тянешься, тянешься в последний раз к этому ослепительному небу, золотому солнцу, его ласковым лучам, ласкающим в последний раз твое лицо. Тьма подступает все ближе, уже закрывает непроницаемым покрывалом глаза… Но сердце, непокорное человеческое сердце никогда не сдается без боя, без последнего отчаянного усилия, безнадежной веры в победу. И больше с сердца, чем с запекшихся губ, срываются три легкие, как дуновение ветра, слова:

– Я… тебя… люблю.

Я пришла в себя в незнакомой комнате. Узкая кровать с тонким прохудившимся одеялом и покосившийся стул, на котором стояло блюдце с наполовину оплывшей свечой, – вот и все нехитрое убранство. Окон в комнате не было, и узнать, какое сейчас время суток не представлялось возможным. Я начала сомневаться, нахожусь я уже по ту сторону Круга, или еще по эту? Что произошло? Как я оказалась здесь? Я порылась в памяти. Последние воспоминания были довольно сумбурными, шло какое-то сражение, но вот между кем и кем, я не помнила. Я попыталась сесть, и левый бок тут же отозвался нестерпимой болью. Я снова упала на подушки и нащупала плотную повязку под рубашкой. Воспоминание вернулось как вспышка: арбалетный болт протыкает легкое, жуткая боль раздирает грудь, в горле клокочет кровь, не давая дышать. Меня поднимают, мир опасно кренится на бок, и я опускаюсь на мягкий плащ, который Ир успел расстелить на земле. Ирдарр! На нас напали разбойники, и я чудом сумела его спасти. Что с ним? Почему его нет рядом? Неужели он тоже ранен? Паника поднялась в груди как темное чудовище. Не обращая внимания на боль, пронзившую грудную клетку, я сумела подняться на локте и закричала:

– Эй! Здесь есть кто-нибудь?

Вернее, я попыталась закричать, но пересохшее горло исторгло лишь надсадный хрип. Тем не менее, меня услышали. За дверью раздались шаги, дверь, тихонько скрипнув, открылась, и на пороге показался эльф. Я, было, подскочила, но увидела, что у этого эльфа длинные волосы и карие глаза.

– Герредел? – разочарованно спросила я. – Что ты тут делаешь?

– Пришел узнать, как ты себя чувствуешь, – тихо ответил он.

– Что случилось? Где мы?

– Мы в форте, – эльф аккуратно задвинул засов на двери. – Пришлось срочно вернуться и бросить караван. Ирдарр настоял. Он почему-то решил, что здесь ты будешь в большей безопасности.

Герредел подошел и присел на краешек кровати. Что-то в его облике неуловимо изменилось, но я не понимала, что именно. Да и раздумывать об этом сейчас было некогда.

– А где Ирдарр? Он ранен?

– Нет, с ним все в порядке.

Голос – вот, что изменилось в моем, обычно излучавшем радость и добродушие, друге. Сейчас он звучал совершенно равнодушно, даже немного скучающе. А глаза! Куда исчезли веселые теплые искорки? Теперь в них поселился ледяной холод.

– Где Ирдарр? – в сердце начал закрадываться необъяснимый страх.

– Он сейчас немного занят, – махнул рукой Герредел. – Я приказал моим солдатам не пускать его сюда, так что никто не сможет нам с тобой помешать.

– О чем ты? – по-прежнему недоумевала я.

– Сперва выпей вот это, – эльф достал из кармана куртки небольшую фляжку и протянул мне.

– Что это? – несмотря на все возрастающее беспокойство, я доверчиво приняла фляжку и поднесла к губам.

– Яд, – просто ответил Герредел.

Я поперхнулась и отбросила флягу прочь, но эльф с невозмутимым выражением лица поднял ее с пола.

– Осторожнее, ты все прольешь, – он заглянул внутрь. – Ну, ничего, осталось вполне достаточно.

– Что происходит? – не на шутку перепугалась я.

– Знаешь, – задумчиво протянул Герредел, – лорд Т’ар Шурве давал тебе шанс, и не раз. Вспомни, в таверне Деми-рета тебя хотели только усыпить. И на ярмарке тебя пытались похитить, но не убить. Никто не хотел причинить тебе вред. Все, что от тебя требовалось, – это подписать необходимые бумаги. Но нет, ты продолжала упорствовать.