Охотницы за привидениями

Вересов жил на набережной Фонтанки, мы въехали во двор, оказавшийся на редкость опрятным, и я, посмотрев на окна, сказала с сомнением:

— Надо было ему позвонить и договориться о встрече. Вдруг его нет дома или он вовсе не захочет с нами беседовать.

— Уже звонили, — кивнул Ромка и уверенно набрал код подъезда. Мы с Женькой посмотрели на моего мужа с уважением и вошли в подъезд.

Дверь нам открыл мужчина средних лет, впрочем, возраст ему скорее всего прибавляла борода, совершенно седая. Несколько седых нитей украшали и его шевелюру, а вот глаза были молодые, пытливые и веселые.

— Жду вас с большим нетерпением, — заявил он. — Гадаю, зачем я мог понадобиться правоохранительным органам. Прошу… Чай, кофе? Могу коньяк предложить.

— Нет-нет, спасибо. Мы вас надолго не задержим, — затараторила я. — У нас всего один вопрос. Мы видели портрет, написанный вами, — женщина в темно-синем платье с белым воротничком. Мать Льва Николаевича Илларионова.

— Вас портрет интересует или сам Лев Николаевич? — усмехнулся Вересов.

— А вы его хорошо знаете?

— Нет, зато здесь неподалеку живет человек, который знает о нем все. Если есть желание, можем сходить к ней. Это сестра Лидии Дмитриевны, покойной жены брата Льва Николаевича, Кости. Она живет в соседнем дворе, в это время почти всегда дома, кстати, она мой бывший педагог, отличный человек и милая женщина. Ну так как, идем?

— Конечно, — кивнула я, и мы отправились в соседний двор.

— Сколько гостей, — хлопнув в ладоши, засмеялась женщина, пропуская нас в прихожую. — Игорек, это твои друзья?

— Да, Мария Дмитриевна, и я вас очень прошу ответить на их вопросы.

— А что случилось? — насторожилась она.

— Действительно, что случилось? — вроде бы удивился Вересов, поворачиваясь к нам.

— Мы хотели кое-что выяснить о Льве Николаевиче Илларионове.

— Вот оно что, — кивнула женщина и поджала губы. — Проходите. Вы из милиции?

— Нет, — поспешно ответила я, потому что врать мне не хотелось.

— Мне из прокуратуры звонили, — вмешался Вересов. — Хороший знакомый. Очень просил помочь.

— Разумеется, если смогу. Вы садитесь, пожалуйста.

Мы с Женькой сели на диване. Вересов предпочитал бродить по комнате, на что хозяйка не обращала внимания. Ромка, с подозрением взглянув на кресло, устроился в нем, а хозяйка выбрала стул с высокой прямой спинкой, она сидела на нем, как королева на троне, а я подумала, что женщина очень хороша, несмотря на возраст. Ей было лет пятьдесят пять, возможно, чуть больше, светлые волосы, большие голубые глаза, приветливая улыбка.

— Так что там Лева? — невесело усмехнулась Мария Дмитриевна.

— У него в доме завелось привидение, — брякнула Женька немного невпопад. — Если честно, там вообще бог знает что творится. Мы даже решили, что они с этой его Олимпиадой упыри.

— Как здоровье у Олимпиады Назаровны? — спросила хозяйка. — Давно мы с ней не виделись. Я ведь ее к себе звала, после того что случилось с Костей, но она решила остаться с этим мерзавцем, надеялась хоть чем-то Косте помочь. Разумеется, не помогла. Все ее старания напрасны, что неудивительно, Левушка об этом позаботился.

— Постойте, — нахмурилась я, слегка сбитая с толку услышанным. — Ваша сестра была женой Константина Илларионова, и он ее убил?

— Лида была его женой, и они безумно любили друг друга. Костя ее не убивал. Ее убил его брат, Лев Николаевич Илларионов.

— Но как же так? — растерялась я.

— Как он это проделал, не знаю. Но то, что убийца он, а вовсе не Костя… Вы поймите, Костя никого не мог убить, просто не мог. Даже муху. У него было такое уважительное, такое восторженное отношение к жизни… Они с Лидочкой познакомились, когда учились в художественном училище, и сразу полюбили друг друга. Потом появился Лева. В день, когда он увидел Лиду… Вы знаете, она произвела на него такое впечатление… Лева утверждал, что она очень похожа на его мать, а тут еще имя: Лида. В общем, он стал за ней ухаживать. Он считался завидным женихом, очень перспективным, молодой человек пошел по стопам отца, служил в КГБ, получил квартиру здесь, в Питере. Одно время я даже боялась, что Лида может предпочесть его, но моя сестра была умным человеком и прекрасно понимала, что представляет собой любимец женщин Левушка, оттого и вышла замуж за его брата, нищего художника с золотым сердцем. Свадьба была на студенческий манер, веселая, шумная, а потом Лева предложил им поехать в отцовский дом: романтика, возможность побыть наедине. В общаге, где они жили, на это рассчитывать не приходилось. Молодые согласились. Лева отвез их на служебной машине, на лодке вместе с ними прибыл на остров… Говорят, они много выпили. Очень может быть, художники, знаете ли, никогда пуританством не страдали, Лева уехал, а утром… утром моя сестра была мертва, а Костя в шоке. Он ничего не мог вспомнить, а тем более объяснить. Его признали невменяемым, что вполне могло быть правдой — он так любил мою сестру, что мог лишиться рассудка, узнав о ее гибели…

— И вы уверены, что убийство сестры дело рук Льва Николаевича? — с сомнением спросила я.