Охранитель

Есть от чего взвыть. После развала оранжевой коалиции многие ее симпатизанты взялись прикрывать чужой срам (да и свой собственный), доказывая, что ситуация, когда вся верхушка страны публично обвиняет друг друга в некомпетентности и коррупции, скандалит и истерит, а затем толпой отправляется в отставку, и есть высшее торжество демократии. Как в лучших домах. А, мол, в России сплошное холопство и красота не ценится. Но на фоне всяких геворкянов и альбацев надо ж было еще выделиться. И доказать, что хоть прогнозы не сбываются, а советы не слушают, «мы были правы» и моральная победа за нами. Доброе старое прибежище всех неудачников — «моральная победа»…

Вот что пишет Белковский о «камарилье», позволившей себе критиковать святое — «постреволюционную» Украину: «…Она очень напоминает клуб импотентов, профессионально и грамотно рассуждающих о чудовищном вреде секса. «Вы слышали, Сидоров заразился СПИДом?» «А Рабинович — того вообще любовница до крови покусала!» «Нет, мы всегда знали, что быть импотентом — лучше всего. Никаких проблем. Полная стабильность!» И хрен в дышло тем, кто все еще по неопытности и глупости соблазняется заморской радостью секса».[38]

Вот такая политическая сексология. Уел, типа. Что же, ответим.

Политическую стабильность на самом деле правильно сравнить с обычным браком, с нормальной семьей. Иногда скучно, случаются ссоры, но это по определению есть достойный образ жизни. А нестабильность, перевороты, «революции» — самый натуральный блуд, растление и порнография. Давно замечено, что закоренелые развратники и извращенцы не способны понять, как люди могут жениться, заводить и растить детей, дожидаться внуков, не изменять супругам. Более того, порой их это сильно раздражает. И они нервно хихикают над чужой «неполноценностью», «убогостью», пытаются разузнавать, а нет ли все же каких грешков, и бурно радуются, если таковые вдруг обнаруживаются. «Ага, мы же говорили, что все одинаковые!» А особенно им сладко подбивать чистого человека на порок. Зло соблазнительно, интересно — ведь на то оно и зло. Как там у Александра Поупа:

Чудовищен порок на первый взгляд,
И, кажется, он источает яд,
Но приглядишься, и пройдет боязнь,
Останется сердечная приязнь.

Так легче переживать собственное паскудство.

Белковский из тех, кто пытается изо всех сил совращать элиту, и не только «революционными» прелестями: «Признайтесь лучше честно: вам ведь (…) тоже хотелось бы так: ругать своего президента, да еще по главному национальному телевизору, со сладким слюнотечением наблюдать, как президент собачится с премьером, наконец, выходить к народу, пытливо ждущему в урочищах площадей, и простыми словами, не лишенными правды, вести его за собой, туда…» С каким эротическим восторгом написано!

Естественно, если ты не хочешь наблюдать, как президент собачится с премьером, то, значит, импотент. А может, ты еще жену любишь, болезный? Ха-ха-ха! Безнадежный импотент!

По-моему, очевидно, у кого тут проблемки. Исцелись сам, как говорится.

P. S. В последнее время Белковский подбивает клинья к Назарбаеву, пытается получить контракт на борьбу с тамошней оранжевой угрозой. А что, здесь и в Киеве он за «революцию», в Казахстане — против. Профессионал. Любой каприз за ваши деньги. Страшно становится за Нурсултана Абишевича, ну как уболтают его. Во-первых, нанять Белковского, во-вторых, сделать что-нибудь им придуманное.[39] Шучу, конечно. Вряд ли казахскому хану потребен «политсексолог».[40]

Сбор всех погибших частей

Конференция «Другая Россия» сейчас часто объявляется комментаторами презентацией антипутинской коалиции, причем чуть ли не первой. Однако в действительности то, что некоторые принимают за младенческий крик, есть если и не предсмертный хрип, то уж точно тихий неприличный звук.

1

В 2000–2004 годах в России был выстроен консенсусный политический режим, предполагающий объединение элиты вокруг фигуры президента неформальной хартией лояльности. Разумеется, объединение было не всегда добровольным, к тому же консенсус предполагает четкое распределение элитных позиций и ролей и существенное сокращение пространства для соперничества, конкуренции.