Охранники концентрационных лагерей. Норвежские охранники «Сербских лагерей» в Северной Норвегии в 1942-1943 гг. Социологическое исследование

Фактор нахождения на свободе связан в основном с тем, что мы не могли в течение всего интервью остаться наедине с респондентом. В 12 случаях мы вообще не были наедине с ним во время интервью, и лишь в 11 случаях нам удалось провести интервью наедине с респондентом.

Здесь не следует забывать о том, что присутствие членов семьи, возможно, побуждало респондента высказываться не так, как он сделал бы без них, поскольку он старался придерживаться тех разъяснений, которые уже ранее давал своим близким, или не хотел признаваться в чем-то в их присутствии. Мы не уверены в этом до конца, но полагаем, что это имело место в отдельных случаях. Наиболее вероятный результат – более негативное описание сербов и упор на опасность, которую они представляли.

В целом следует отметить, что фактор нахождения в заключении или на свободе не имеет решающего значения в том смысле, что мог бы объяснить возможные различия в результатах исследования. Даже если не делать предположения о том, что наводящие вопросы могли бы одинаково сильно повлиять на обе группы, мы полагаем, что держим под контролем все упомянутые возможности ошибок в отношении мнений и позиций. Мы полагаем также, что эти погрешности скорее могли бы способствовать большей схожести в ответах и результатах опроса членов обеих групп. Объяснение различий следует искать в другом месте.

Значение фактора времени

Фактор времени означает, что интервьюирование проходило соответственно осенью 1949 г. и весной 1951 г., тогда как события, лежащие в основе нашего исследования, имели место в 1942–1943 гг.

Здесь необходимо учитывать исключительное давление в направлении избирательности воспоминаний – так, некоторые вещи сознательно или несознательно подавляются в нашей памяти, а другие изменяются так, чтобы удовлетворить нашим потребностям.

В особенности это относится к мучителям и/или убийцам, находившимся в заключении, поскольку сама их ситуация может считаться крайне тревожной и напряженной. Сербы были одной из причин этой фрустрации – в первую очередь потому, что они были объектами действий респондентов, а также потому, что они после окончания войны во многих случаях давали против них показания на громких процессах. Эти показания имели решающее значение для получения ими длительных сроков лишения свободы. По этой причине вполне понятно, почему члены экстремальной группы высказались в отношении сербов в 1949 г. еще более негативно, чем в 1943 г. Это негативное представление основано как на сдвигах в памяти, так и на потребности дать выход агрессии – или даже жажде мести, – а также на осознанном желании смягчить суждение о себе – как свое собственное, так и других людей – с помощью уменьшения ценности объекта, по отношению к которому они вели себя так недостойно. С другой стороны, нет оснований полагать, что такая реакция принципиально отличается от той, что имела место в сербских лагерях, когда надо было защитить себя от отрицательной оценки тех, кто не одобрял подобное поведение, или облегчить путь к поведению, которое поощрялось другими группами. Мы еще вернемся к этому вопросу в разделе «Отношение к сербам».

Что касается членов контрастной группы, то они, сидя в тюрьме, также пережили фрустрацию, хотя к моменту интервью воспоминания об этом были уже не такими свежими. Следует также учитывать тот факт, что у членов этой группы само начало интервью вызывало еще большую фрустрацию, которая могла быть в одинаковой степени направлена как против сербов, так и против лиц, проводивших интервью. В этом отношении мы на зыбкой почве. С другой стороны, члены этой группы пережили менее драматичный судебный процесс и не столкнулись с неблагоприятными свидетельскими показаниями сербов, кроме общих письменных свидетельств о плохом обращении норвежцев с заключенными. Нередко сербы характеризовали отдельных охранников как «хороших и добрых». В целом есть основания предположить, что контрастная группа имела меньшую мотивацию, нежели экстремальная, чтобы через несколько лет после войны исказить представления о сербах в негативную сторону.

Оценка исследования в целом зависит от оценки вышеизложенных пунктов. Вот наши общие выводы:

1) Согласно самой осторожной оценке, результаты исследования отражают представления о сербах у двух групп охранников в 1949–1951 гг., находившихся соответственно в заключении и на свободе.

2) В то же время мы полагаем, что результаты ясно иллюстрируют отдельные мнения и представления, существовавшие у охранников как до, так и после их работы в лагерях. Эти точки зрения и позиции защищали их от неодобрительного отношения со стороны других и стимулировали поведение, одобряемое другими охранниками. Очень маловероятно, чтобы бывшие охранники выразили в интервью совершенно иные точки зрения и позиции, нежели те, которые они имели, работая в лагерях[25].