«Этот джентльмен оказал мне большую честь, обратившись лично ко мне; он задал мне несколько вопросов и сформулировал условия, на которых он готов серьёзно работать для нас. Но поскольку ваши и его мотивы и стремления диаметрально противоположны и, следовательно, ведут к различным результатам, я должен ответить каждому из вас в отдельности.
Когда мы решаем, принять или отвергнуть ваше предложение, то первое и главное соображение для нас заключается в том, какие мотивы и стремления побуждают вас просить наших наставлений и, в определённом смысле, руководства с нашей стороны; последнее, насколько я понимаю, в любом случае остаётся обратимым; следовательно, решение этого вопроса не зависит ни от чего другого. Так каковы же ваши мотивы? Я попытаюсь определить их в общих чертах, оставив подробности для дальнейшего рассмотрения. Мотивы эти таковы:
1. Желание увидеть несомненные и безупречные доказательства того, что в Природе действительно существуют силы, о которых наука ничего не знает.
2. Надежда когда-нибудь овладеть этими силами (и чем раньше, тем лучше, так как ждать вы не любите), с тем чтобы это позволило вам: а) продемонстрировать их существование немногим избранным умам Запада; б) рассматривать будущую жизнь как некую объективную реальность, опираясь на фундамент разума, а не веры; и в) быть может, самый важный для вас мотив, хотя и наиболее тайный и сокровенный: узнать, наконец, всю правду о наших ложах и о нас самих; говоря коротко — обрести уверенность в том, что "Братья", о которых все столько слышали, но которых практически никто не видел, — это реальные существа, а не плод воспалённого воображения. Так мне видятся мотивы, по которым вы обратились ко мне, если рассматривать их в самом лучшем свете. В таком же духе я на них и отвечаю, надеясь, что моя искренность не будет неверно истолкована или отнесена на счёт моей предполагаемой враждебности.
Эти мотивы, которые с точки зрения мира представляются искренними и заслуживающими самого серьёзного внимания, по нашему мнению, являются
Теперь оставим личные мотивы и перейдём к анализу тех условий, на которых вы согласны помочь нам в работе на общее благо. В общих чертах эти условия таковы: во-первых, основание англо-индийского Теософского Общества, осуществлённое с вашей любезной помощью, — Общества, в руководстве которого не будет иметь права голоса никто из наших нынешних представителей[13]
; и, во-вторых, один из нас должен взять новую организацию "под свою опеку", наладив при этом "свободные и прямые контакты с её руководителями" и представив им "непосредственные доказательства того, что он реально обладает высшим знанием о силах Природы и свойствах человеческой души, — доказательства, которые вызвали бы надлежащее доверие к его руководству". Я дословно привожу здесь ваши собственные выражения, чтобы избежать неточности в определении вашей позиции.С вашей точки зрения, эти условия являются столь разумными, что просто не могут вызвать несогласие, и, конечно, большинство ваших соотечественников, если не большинство европейцев вообще, согласилось бы с вами. Что, скажете вы, может быть разумнее просьбы о том, чтобы учитель, жаждущий распространять свои знания, и ученик, предлагающий ему этим заняться, встретились друг с другом лицом к лицу и чтобы один из них предоставил другому экспериментальное подтверждение истинности своих наставлений? Как светский человек, живущий в миру и в полном согласии с ним, вы, несомненно, правы. Но людей иного, нашего мира, которых не обучали вашему образу мыслей и которым порою бывает очень трудно уловить и понять ход таких умозаключений, — этих людей едва ли можно упрекать в том, что они отвечают на ваши предложения не столь охотно, как последние, по вашему мнению, заслуживают. Первое и самое серьёзное возражение связано с нашими собственными
Есть ли среди вас человек, который настолько стремится к знанию и благотворным способностям, которые оно дарует, что он готов покинуть свой мир и перейти в наш? Если да — пусть придёт; однако он не должен помышлять о возвращении, пока его уста не замкнёт печать тайны, которую не смогут сломать даже его возможные слабость и неблагоразумие. Пусть приходит любым путём, как ученик к учителю, не ставя никаких условий, или же пускай ждёт, как приходится ждать столь многим, и довольствуется теми крохами знания, которые сможет найти на своём пути.
Предположим, что вы придёте к нам, как уже пришли двое ваших соотечественников, как сделала мадам Б. и сделает в будущем мистер О.; предположим, что вы оставили всё ради истины, дабы годами устало влачиться по трудной, крутой дороге, не страшась препятствий, умея устоять перед любыми искушениями; что вы преданно хранили в сердце тайны, вверенные вам в порядке испытания; что вы бескорыстно трудились изо всех сил, чтобы распространять истину, побуждая людей правильно мыслить и правильно жить; сочли бы вы справедливым, если бы после всех ваших усилий мы предоставили мадам Б. или мистеру О., как "посторонним", те условия, которые вы сейчас испрашиваете для себя? Одна из этих двоих посвятила нам три четверти своей жизни, другой — шесть лучших лет зрелости, и оба будут так же трудиться до конца своих дней; всегда работая за заслуженное вознаграждение, они тем не менее никогда не требовали его и не роптали, если бывали лишены награды. Даже если бы они свершили гораздо меньше, чем на самом деле, разве не стало бы явной несправедливостью игнорировать их в этой важной сфере теософских усилий? Среди наших пороков нет неблагодарности, и я не в силах представить, что вы советуете нам проявить это качество.
Ни один из этих двоих не имеет ни малейшего намерения мешать руководству предполагаемого англо-индийского отделения или навязывать свою волю его сотрудникам. Однако новое Общество, если оно вообще будет сформировано и даже получит своё собственное, особое название, должно фактически оставаться дочерним ответвлением основной организации, подобно Британскому Теософскому Обществу в Лондоне, и вносить свой вклад в поддержание жизнеспособности и эффективности этой материнской организации, проводя в жизнь её передовую идею Всемирного Братства, а также иными возможными способами.
Какими бы неудачными не были демонстрации феноменов, среди них всё же есть, как вы сами согласились, и совершенно безупречные. "Звук постукивания по столу, к которому никто не прикасается", и "звон невидимых колокольчиков в воздухе", по вашим словам, всегда оценивались как "удовлетворительные".
Исходя из этого, вы убеждаете меня в том, что хорошие экспериментальные феномены "можно с лёгкостью умножать