Окно в доме напротив

Не удовлетворившись одним уроком, он взялся за следующий и превратил только что выданную ему в конверте зарплату в сторублевых купюрах в стоевровые по магическому курсу – один к одному. А после на одну новенькую банкноту купил подержанный ноутбук и волшебным образом модернизировал его, увеличив и мощность системного блока и качество монитора. Затем, мановением руки обрел высшее юридическое образование – диплом выпускника Йельского университета, прямо в рамочке, шлепнулся к его ногам. А чтоб мало не казалось, следом упали дипломы Оксфорда и Сорбонны.

Теперь он был и морально и духовно готов к исполнению самого сложного заклинания в книге – о вызове того, чье имя не говорится вслух. То есть последнего, передо мной, шефа Азаила.

– В разных глупых книжках, – заметил в обширных скобках Азаил, – часто пишется всякая чепуха, примерно такая: какие-нибудь недоросли, нашли некий магический артефакт и с его помощью вызвали моего бывшего Шефа. На самом деле в таких случаях, если поступает соответствующий вызов от дилетантов, у распоследнего помощника Шефа загорается кнопка и он отсылает сигнал на появление первому попавшемуся демону низшей категории. Один раз таковым оказался я. Но первым делом, прежде, чем материализоваться перед вызываемым, всякий демон, пусть даже и по контракту, непременно изучит портативным душемером баланс добра и зла в душе вызывающего. Обычно он отрицателен, то есть, человек и так наш клиент, так зачем себя изводить выполнениями его желаний. У нас без контрактов мест нет, и это несмотря на то, что строительство новых многоуровневых жаровен идет с опережением графика. Уж больно много народу прибывает к нам ежедневно, – пожаловался Азаил и тут же поправился: – я хотел сказать, прибывает к моему бывшему Шефу. Да, быстро я у него в отставку вышел…

Но в данном случае, ни о каких проверках речи и быть не могло. Молодой человек настойчиво побеспокоил именно Шефа, и с этим уже ничего нельзя оказалось сделать. Шеф, конечно, взъярился, его не беспокоили больше двухсот лет, последним стал Фауст. Конечно, это не значит, что Шеф не любил путешествовать по земле и устраивать представления, но большею частью инкогнито, но и последнее его появление относится аж к началу прошлого века, к прогулке по Патриаршим прудам. Так что мало сказать, что он был вне себя – надо это «вне себя» было видеть. И лучше с безопасного расстояния.

Однако, ничего не поделаешь, Шефу пришлось откликнуться на зов молодого человека и предстать, хмурым, в помятом костюме, с незачесанной лысиной, перед звателем. Говорят, они долго смотрели друг на друга, прежде чем недовольный Шеф наконец-то вспомнил полагающийся этикет и потребовал задания – при этом у него свело скулы от произнесения подобной фразы. Молодой человек выступил вперед и четко произнес свое желание. Сразу два, чтобы потом Неименуемому не надо было бегать взад-вперед как второразрядному демону, исполняя то одну, то другую прихоть звателя. Во-первых, он пожелал известности и неиссякаемого богатства, на что Шеф только усмехнулся, но черкнул ручкой по пергаменту. А во-вторых, вернее, уже, в-третьих, – и тут вышел спор – молодой человек потребовал безукоризненного здоровья. Шеф немедля возразил, что подобное пахнет бессмертием, а на последнее он уж никак не может пойти, не та инстанция, да и потом, сами посудите («неслыханное дело, – пробормотал Азаил, – Шеф называл его на „вы“ и пытался отстаивать свою правоту») когда ж, в этом случае, я могу получить вашу душу?

Но нет, речь шла не об этом. Молодой человек решил застраховать себя от всевозможных неприятностей, от болезней до несчастных случаев, на сто пятьдесят лет вперед, то есть на срок человеческой жизни, не сокращенной бесчисленными немочами, преследующими человека от рождения и доводящими до могилы значительно раньше резервов организма. Шеф согласился на это, в самом деле, что для него лишние полтора века – и, подписав изящным вензелем контракт, протянул булавку и перьевую ручку молодому человеку.

Тот внимательно изучил контракт, с точки зрения обретенных знаний в римском праве, на основе которого и заключаются они две тысячи лет. Придрался к форс-мажорным обстоятельствам, и Шеф, к удивлению всего подведомственного коллектива, согласится на полное свое невмешательство в дела молодого человека.

Только теперь Шеф позволил выдавить на лице улыбку, с грехом пополам попрощаться и скрылся, позабыв про полагающиеся дым и серу.

В последующие две недели Шефа не видели на рабочем престоле, но никто из подчиненных, даже самых близких, не решался побеспокоить начальника. И только, когда он, наконец, появился на работе, и объявил сурово, что светлейшая душа земного мира принадлежит ему, все вздохнули с облегчением.

– Он не ошибался насчет светлейшей души, – заметил вскользь Азаил, – будучи лицом уже независимым, я в те недели как раз проверял молодого человека на предмет душевных качеств.

– Но тогда почему же этот практически праведник… – Азаил не дал мне договорить, щелкнув пальцами.

– Неплохое определение. Не перебивай, слушай дальше.